— Вот! — как в детективном кино сказал Вова и поднял палец.— Вы смотрите в корень, шеф! Если там был еще какой-то мотоциклист, понятно,почему ее сразу не замочили, пока она рядом с трупом нас поджидала!

Максим подумал немного.

— Подожди, Володь! Свидетельница нам про мотоцикл ничего неговорила. Так?

— Так.

— Гаишники видели мотоцикл. Так?

— Так.

— Ну и что? Может, мотоцикл раньше приехал, еще до того, кактруп под лавкой оставили?! Да скорее всего, так оно и было!

— Все может быть, шеф, — сказал Вова радостно. — Только этовсе очень легко проверить! Когда был первый звонок от свидетельницы, известно!А потом она Ерохину каждые десять минут звонила! Когда мотоцикл подъехал, тожекак бы известно, гаишники сказали! И они же, между прочим, доложили, чтомотоцикл к дому завернул после того, как машина заезжала! После, понимаете?!Значит, мотоциклист этот мимо трупа и нашей свидетельницы точно не прошел бы!Тогда получается, что свидетельница врет и выгораживает мотоциклиста! А зачемона это делает?!

— Подожди, Вова, — жалобно попросил Максим Вавилов. — Зачемей выгораживать мотоциклиста?!

— Вот и я спрашиваю — зачем?! Почему она вам не сказала, чтомотоцикл к подъезду подъезжал уже после того, как она труп обнаружила?!

Максим вспылил. Ему страшно не хотелось думать о том, чтоКатя Самгина может невзначай из свидетельницы превратиться в сообщницу илиподозреваемую.

— Да мы пока не знаем, до или после. Нужно по журналузвонков посмотреть и с показаниями гаишников сравнить.

— Конечно, нужно, шеф, — ласково сказал Вова Бобров. —Только все равно выходит, что свидетельница вам соврала как бы. А может, она иво всем остальном врет. Надо запрос в Питер отправлять, личность выяснять.

— Лейтенант, — произнес Максим веско. — Что значит — врет вовсем остальном? Ты чего, подозреваешь, что она мужика удушила струной, разделадогола и в наручниках приволокла к подъезду?!

— Может, соучастница? — предположил лейтенант. — Кстати,мотоцикл я нашел как бы. Он в том подъезде только один, и рассекает на нем..,сейчас скажу.., да где ж она?! А, вот она где!

Он вскочил с места, схватил с пустующего стола свою папку,порылся в ней и прочитал:

— Василий Савченко. Живет в том же подъезде, что иподозреваемая…

— Свидетельница, — поправил Максим Вавилов.

— Ну да, как бы свидетельница. Савченко снимает квартиру уГолубкиной Анны Дмитриевны, тридцать девятого года рождения, бывшей дворничихи.Квартира на первом этаже, мотоцикл закатывает прямо в дверь. Все.

Вова подскочил, покрутился на месте и залпом выпил у Максимаиз кружки остывший чай.

— Шеф, сгоняю я к Боре, посмотрю, когда первый звонок отпотерпевшей был! Чего гадать-то, когда как бы посмотреть можно?

— Давай.

— А потом к Савченко этому нужно подъехать! Если он трупвидел и свидетельницу возле трупа, почему нас не дождался?! Почемусвидетельница о нем промолчала?! А может, у них связь была как бы любовная?Надо его паспортные данные добыть и пробить, откуда он приехал, может, тоже изПитера следом за ней приволокся, и они того типа, в наручниках, вдвоемзамочили?

— Пойди время посмотри, — приказал Максим Вавилов. —Возвращайся, и подумаем!

Хотя что тут думать!

Он посмотрел на закрывшуюся за Бобровым дверь.

В любом случае нужно ехать к этому Савченко с его мотоцикломи все потихоньку выяснять: во сколько приехал, что видел, кого встретил и такдалее.

А если получится, что Катя Самгина врет? Что тогда?

Вот тогда и вступит в действие твоя любимая теория людей икрокодилов, и опять окажется, что ты ошибся! Вот тогда и получится, что ловкаяи хитрая крокодилица обвела тебя вокруг пальца, а ты, как и в прошлый раз,распустил слюни и сопли, домой к себе ее привез!..

Одно утешение — «прошлый раз» длился больше года, а сейчасвсе прояснилось за несколько дней!

— Влюбился, — сам себе сказал Максим Вавилов и посмотрел напотолок. — Неужели влюбился, придурок?!

Да они и не разговаривали почти! После дискуссии облагородной бедности и развращающем богатстве беседовали они в основном опогоде, да еще о том, когда она сможет вернуться домой. Максим сказал, что нераньше, чем через неделю, а она заявила, что это слишком долго, а он вескоответил — посмотрим.

И еще добавил, ужасаясь тому, что говорит, мол, она обещалаего матери заехать в гости. И если она об этом уже позабыла, то он ейнапоминает.

Она серьезно и грустно посмотрела на него и ничего неответила.

Он позвонил в Питер подруге Надежде, чей номер был в Катиномтелефоне, и подруга пообещала с ним поговорить, но вечером ее не было дома, аон звонил почти до двух часов ночи!

Еще он был удивлен тем, что у Самгиной в телефоне так малономеров, и спросил ее об этом. И она объяснила, что у нее два мобильных —личный и рабочий, — и в тот день рабочий она позабыла в телестудии, а в личному нее только самые близкие люди.

Выходит, писатель Галапагосский, разговаривавший хамскимтоном, самый близкий ей человек?!

Все это черезвычайно занимало Максима Вавилова, путало егомысли, мешало спать, он несколько раз спускался на кухню и пил чай то сромашкой, то с мятой, и ничего не помогало, ни мята, ни ромашка.

Катя тяжело и удушливо кашляла в своей комнате, которая быладалеко от него, и он несколько раз подходил к двери и слушал, боялся, вдруг ейстанет плохо.

Она затихала, он на цыпочках отходил от двери, и всеначиналось по новой: сбитое одеяло, духотища, проклятые комары, мысли, чай сромашкой…

— Я не могу влюбиться, — сказал сам себе Максим Вавилов,пристально рассматривая потолок, по которому во все стороны шли лиловыеразводы, оставшиеся после того, как зимой прорвало трубы на третьем этаже. — Яуже пробовал, и у меня ничего не вышло.

— Чего у вас не вышло, шеф? — спросил от двери Вова Бобров.— А вы.., с кем говорите-то?

— С тобой, — заявил Максим сердито. — Вот спрашиваю у тебя:ну что, Вова?! Узнал, во сколько она звонила, или ничего у тебя, Вова, невышло?

— Узнал. В три ноль-семь. Мы отсюда двинули примерно в трисорок восемь. Мотоциклист, гаишники сказали, подъехал между тремя и половинойчетвертого. Так что врет наша свидетельница, что она там одна-одинешенька насподжидала! Надо мотоциклиста допросить хорошенько, и сдвинемся мы с мертвойточки, шеф!