Совместная жизнь обоих очень разочаровала. Аркадий Ильич,хотя и хорошо по тем временам зарабатывал и делал неплохую карьеру, никакимисилами не мог создать Калерии тот комфорт, ту райскую жизнь, к какой онапривыкла в отчем доме. Кроме того, почти сразу после свадьбы Лера началанатыкаться на следы его бесчисленных измен.

Естественно, характер ее испортился, причем до такойстепени, что иногда она сама пугалась накатывающей внезапно ярости.

Примерно тогда муж стал называть ее «Моя Калера», произносяэто так, что отчетливо слышалось «холера».

Калерия Эдуардовна вспомнила этот этап своей семейной жизни,и от злости глаза ее мгновенно высохли.

Она вытерла глаза кружевным платочком, брезгливо посмотрелана пятна смазанной туши, но не пошла умываться, а налила себе еще одну рюмкуконьяку.

Конечно, это был уже перебор, но сегодня можно былонаплевать на чувство меры.

Завтра нужно будет идти к нотариусу, придется привести себяв приличный вид, а сегодня можно не думать о внешности. Сегодня – вечервоспоминаний.

Калерия вспомнила, какой невыносимой стала их жизнь сАркадием, тогда она наконец решила вернуться к отцу.

Как ни странно, это решение успокоило и ее, и мужа, ониразошлись достаточно мирно. Единственное, о чем просил ее Аркадий, – неподавать на развод, потому что в тот момент у него решался вопрос о служебномповышении, и развод мог помешать.

Калерия на настаивала: официальный статус замужней женщиныее вполне устраивал. Имущественных претензий к Загряжскому она тоже непредъявляла: по сравнению с отцом муж казался ей нищим, что с него возьмешь.

Однако возвращение в отчий дом было не таким радостным, какэто рисовалось ей в мечтах. Время изменилось, и житейская мудрость, котораябыла хороша в прежних условиях, в мутной воде перестройки оказалась устаревшей.

Эдуард Вахтангович был по-стариковски слишком осторожен, нелюбил и не умел рисковать и поэтому опаздывал с принятием важных решений, неуспевал, как говорится, вскочить на последнюю подножку.

Друзей у него поубавилось, праздники в их доме сталиредкими. Да и сам дом по меркам нового времени выглядел бедновато.

В какой-то степени Эдуард Вахтангович сохранил вес в своихкругах благодаря родственным связям с Кабанычем, вошедшим в полную силу, но,даже несмотря на такого родственника, новые люди постепенно оттирали матерогостарика от кормушки, а часто просто перешагивали через него, вообще не замечая.

Такое положение дел не могло не сказаться на его здоровье, иоднажды утром Калерия, не дождавшись отца к завтраку, вошла в его спальню иувидела на подушке неопрятно посиневшее лицо с удивленно открытыми мертвымиглазами.

Похороны прошли довольно незаметно, старика уже не помнилникто из значительных людей, и Калерия шла за гробом по дорожке Смоленскогокладбища под руку с Мишей, срочно примчавшимся из Тамбова, где он проводилкрайне важную операцию.

Она похоронила отца рядом с матерью, которая умерла пятьюгодами раньше, тихо и скромно, как делала все в жизни.

Оплатив похороны и заказав приличный, но не выдающийсянадгробный памятник, Калерия подвела итог оставшимся после отца средствам ибыла крайне разочарована.

Деньги, еще недавно казавшиеся значительными, теперьвыглядели несерьезно; материнские драгоценности в новых условиях стали простожалкими побрякушками, квартира и дача, из осторожности небольшие, конечно,годились для жизни, но стоили недорого.

Оставалась отцовская коллекция фарфора, но, когда Калерияпригласила полузнакомого эксперта, он долго мялся, морщился, оттопыривалтолстую нижнюю губу и сказал наконец, что половина коллекции – поддельная, вособенности все то, что дарили друзья и знакомые, а остальная часть, хотя имейсен, не самого интересного периода. Кое-что стоит денег, но далеко не таких,на которые Калерия Эдуардовна рассчитывала.

Впрочем, и таким деньгам она теперь была рада.

Потребности пришлось изрядно сократить.

Калерия задумалась о своей жизни. Может быть, официальноразвестись с Загряжским и найти нового мужа? Но она мало интересоваласьмужчинами, и те отвечали ей взаимностью. Еще пока она была молода, а отецбогат, на нее посматривали с интересом, а сейчас… она как-то незаметнопостарела и потускнела, характер имела достаточно стервозный, отцовскиебогатства растаяли как дым… короче, жизнь не удалась…

В таком растерянном пессимизме она прожила еще некотороевремя, понемногу продавая отцовский фарфор, как вдруг на горизонте снова возникАркадий.

Он позвонил, предложил встретиться. Прежние обиды несколькозарубцевались, заросли бурьяном лет, и Калерия согласилась.

Он назначил ей свидание в очень дорогом, модном нынчересторане. Калерия Эдуардовна провела полдня в салоне красоты, почистилаперышки и надела самое свое дорогое платье, стараясь не ударить в грязь лицомперед бывшим мужем.

Мерзавец выглядел отменно. Седые виски и приобретеннаясолидность только красили его, глаза были все такие же наглые, запах дорогогоодеколона довершал облик.

Ресторан находился в центре города в небольшом тихомпереулке, а внутреннее его убранство было взято из театрального реквизита кпьесам Шекспира либо же из «Сцен рыцарских времен».

У входа в небольшой и, как ни странно, уютный зал стоялирыцарские доспехи, по стенам развешаны охотничьи трофеи – оленьи и кабаньиголовы, а также всевозможные мечи и кинжалы. В камине горел живой огонь, и припоявлении каждого посетителя официант подбрасывал новое полено.

Сами официанты были одеты в стилизованную формусредневековых слуг: что-то вроде малинового камзола и такого же цветаобтягивающие узкие штаны – кюлоты, только вместо длинноносых средневековыхбашмаков на всех были обычные ботинки.

Назывался ресторан «Львиное сердце», что вызывало несколькодвусмысленные ассоциации, и Калерия Эдуардовна на всякий случай решила незаказывать никакого мясного блюда.

– Что тебе от меня нужно? – прямо спросила Калериямужа в ответ на его явно неискренний комплимент.

– Ну почему, Калерочка, ты не допускаешь, что я простохотел тебя увидеть? Ведь мы с тобой, как ни крути, муж и жена!

Калерия вспомнила ночные скандалы, следы чужой помады, запахчужих духов и твердо сказала:

– Дорогой, не пытайся меня охмурить. Говори прямо: чтотебе нужно? Может быть, мы и сумеем договориться!

Официант принес бутылку красного бордо, откупорил ее иразлил по бокалам. Загряжский поднял свой бокал, покрутил его, глядя, как виноиграет в отблесках огня, притушил профессиональный масленый блеск глаз исказал:

– Познакомь меня с Михаилом!

– С каким Михаилом? – спросила Калерия, чтобывыиграть время, пряча глаза и комкая в пальцах бумажную салфетку.