Дошла очередь до Нины, сидевшей с горящими глазами и полностью забывшей о своей депрессии. Антонина взяла её левую руку в свою, нежно сжала запястье и стала внимательно смотреть ей в глаза. Та сжалась, затаила дыхание, напряглась всем телом.

Рассказ оказался длинным. Время от времени Нина выпрямлялась, дыхание её производило беззвучные всхлипы, по лицу шли красные пятна.

С Майклом они дружили с детства. Дома родителей стояли рядом. Дети появились на свет в один день. Ближайшие родственники сочли это знаком судьбы.

Их называли братом и сестрой. Вместе росли, играли, вместе пошли в школу, потом в колледж. Они так привыкли друг к другу и так понимали друг друга, что обоим не очень-то нужны были друзья. Отдалять их стало сильное увлечение Майкла программными разработками. Сначала это было его хобби, но со временем он понял: в будущем это его профессия. На него обратил своё внимание профессор, друг отца, Николай Тимофеевич Оскольский, и взял его в свою лабораторию, где Майкл начал делать одно открытие за другим. С Ниной они виделись всё реже и реже, и она решила проявить инициативу: в одну из встреч предложила Майклу оформить их отношения. Тот сразу согласился. Нина была счастлива. Майкл к бракосочетанию взялся за строительство их будущего дома по своим чертежам. Денег у него было достаточно, и он, увлечённый новой идеей, с вдохновением воплощал в жизнь задуманный план. Дом был готов к их свадьбе. Майкл дал ему имя Рол. Дом оказался комфортным, а робот Верона полностью освободила молодожёнов от бытовых проблем. Медовый месяц они провели в своём уникальном доме и были безмерно счастливы. Их согревала дружба, переросшая в любовь – любовь, как тогда казалась Нине, незыблемую, вечную. Известие об удивительном доме быстро распространилось, и у Майкла появились крупные заказчики, предлагающие любые деньги для реализации их мечты о новом доме, оборудованном компьютерной техникой и программным обеспечением, выполненным гениальным Майклом. Слава Майкла росла с каждым днём. Ему пришлось набирать программистов, связываться со строительными фирмами, компаниями по производству строительных материалов и делать многое, многое другое. Компания Майкла быстро разрасталась и вскоре начала приносить миллиардные доходы. Через пять лет Майкл отошёл от дел, передав управление фирмой «Унии-дом» своему помощнику, а сам засел за никому не известные новые проекты. Нина ждала ребенка и сначала была очень рада постоянному присутствию мужа дома. Тогда-то и появился в их доме карликовый бульдог, который сразу не понравился Нине, понявшей, что собака ещё больше отдалит её от мужа. Майкл спускался к завтраку, обеду и ужину, находясь в очень странном состоянии. Глаза его выглядели отсутствующими, он улыбался, кивал головой на рассказы Нины о новостях, на вопросы отвечал невпопад. Складывалось впечатление, что он полностью сосредоточен на какой-то идее и всё окружающее стало для него неинтересным, несущественным, мешающим решить жизненно важную проблему. Вскоре Майкл совсем перестал выходить из своей комнаты, вернее, однооконной квартиры. Верона приносила ему и Тони еду, выводила собаку сделать свои собачьи дела в отведённом для этого месте. Почти каждый день в дом доставлялись заказы, сделанные Майклом. Потом появились двое парней, помогающих ему производить какие-то работы вне дома. Нина всё чаще и чаще уезжала к своим родителям. Ей необходимо было общение и моральная поддержка. Она не могла привыкнуть к одиночеству, оставаясь по сути дела при муже и без него, хотя и понимала его желание и необходимость отдаться полностью работе. Понимала и чувствовала: в голове Майкла рождается новая гениальная идея и, пока он её не воплотит, он так и будет сидеть в своей комнате. Бывали и проблески в их однообразной жизни. Неожиданно Майкл утром выходил к завтраку весёлый и сообщал об отпуске на целую неделю Билеты на самолёт были заказаны, и на следующее утро они оказывались у берега океана в самом дорогом отеле. Майкл словно снова становился ребенком. Бегал с Тони по пляжу, смеялся, рассказывал интересные истории, всё время обнимал и целовал Нину, носил её на руках в полном смысле этого слова. Нина была необыкновенно счастлива, и ей хотелось поделиться своей любовью и своим счастьем со всем миром. Потом Майкл начал уезжать на несколько часов, сообщая, что решил поработать над усовершенствованием космических кораблей и сейчас один из таких кораблей строится с учетом его программного обеспечения и по его чертежам, обеспечивающим более комфортные условия для полёта на Марс.

И вот однажды утром, Верона передала Нине запечатанный конверт без обратного адреса. Нина сразу ощутила тревогу. В письме Марк писал о своей любви, любви на всю жизнь. Умолял его понять, просил прощения и сообщал о своём полёте на Марс, объясняя это желанием самолично испытать созданный им корабль, так как не желает брать на себя ответственность, если испытывать будет кто-то другой. Слезы застилали глаза, и она не могла читать дальше. В висках стучало, сердце гулко колотилось, готовясь выпрыгнуть наружу. Неожиданно возникла тянущая боль внизу живота, она почувствовала резкую слабость во всём теле, ноги подкосились, в глазах потемнело, прервалась связь с окружающим миром. Очнувшись через несколько часов, Нина поняла: она – в госпитале, ребенка в ней больше нет. С этого времени у неё началось нервное расстройство, постепенно переросшее в депрессию.

Рассказ Антонины настолько потряс Нину, что она не могла вымолвить ни слова, сидела истуканом. Мила, низко наклонив голову, утирала слёзы, шмыгала носом. Вечер грозил своим тяжёлым окончанием перейти в бессонную ночь, чего не хотелось Антонине. Она пыталась шутками развеселить подруг, говорила о простоте подобной техники видения прошлого и даже будущего, что, правда, значительно сложнее и не рекомендовано по причине изменения предписанной судьбы; принималась тут же обучать подруг. Минут через двадцать ей удалось привести дам в более-менее нормальное состояние. Расходились далеко за полночь, пожелав друг другу спокойной ночи. «Увы, покой нам только снится», – думала Антонина, открывая дверь отведённого ей помещения. Тони с уверенным спокойствием первым прошёл в комнату, занял своё охранное место у кровати.

Консьержка протянула Хане конверт. В её тёмных глазах скользнуло удивление при виде навернувшихся на глаза Ханы слёз, но тут же погасло. Хана поблагодарила, подошла к Марку, прошептала едва слышно: «Пошли». Они вышли на улицу. Шли молча, погружённые в свои мысли. Хана положила письмо в боковой карман голубого рюкзака. Ей не хотелось читать его при Марке. Она заранее знала о его содержании. Письмо было прощальным. Слёзы всё ещё катились по её щекам, застилали глаза. Марк, чувствуя состояние Ханы, не решался с ней заговорить, не решался успокаивать, понимая невозможность словами изменить состояние, охватившее девушку. Не сговариваясь, они свернули в скверик. Мимо прошла молодая женщина в длинной чёрной юбке с девочкой в коляске, одетой в ярко-бирюзовое платьице с оранжевой отделкой. Девочка походила на красочный экзотический цветок. Рядом шла другая девочка лет десяти, ростом чуть пониже матери. Хана подумала, что скоро девочка перерастёт свою маму. Интересно, как будут строиться их взаимоотношения? Дочь на две головы выше, смотрящая сверху вниз, давящая массой на маленькую, хрупкую фигурку матери? Присев на скамейку, Хана промокнула бумажной салфеткой глаза. Марк стоял возле, переминаясь с ноги на ногу. Она повернула к нему заплаканное лицо, кивком предложила сесть, высморкалась, спрятав лицо в ладошки, спросила: