– А где вы учились? – неожиданно бодрым голосом задала вопрос Нина.

– Как вам сказать? В колледже широкого профиля со свободным выбором интересующих предметов. Меня с детства интересовали как медицина, так и психология, не исключая, конечно, философию. Также я занималась различными восточными практиками и боевыми искусствами.

– Очень интересно, – глаза Милы округлились.

– Ничего особенного. Училась понемногу чему-нибудь, как и большинство из нас, – засмеялась Антонина.

Мила поддержала её звонким смехом. Нина тоже невольно издала соответствующие звуки, после чего сообщила:

– Хорошо. Я согласна. Считайте меня своей ученицей. А теперь, когда мы обо всём договорились, пойдёмте, я покажу вашу комнату. Мила, ты ведь тоже хотела остаться на пару дней? Я этому очень рада. Одиночество не всегда доставляет удовольствие, хотя и даёт возможность познакомиться с собой поближе. Однако человек остаётся существом социальным и, даже уединяясь для решения своих задач, стремится к общению. Даже вопреки сформированному в последнее десятилетие стереотипу, гласящему об энергетической целостности субъекта, пребывающего в одиночестве, целостности его тонких тел. А вы как на это смотрите, Антонина?

– В этом есть своя доля, как говорится, сермяжной правды. Но только доля. Взаимообмен энергиями необходим для полноты жизненных процессов, в случае же с чистыми энергиями незаменим для поддержания тонуса организма. В противном случае люди просто перестали бы понимать друг друга, не говоря о совместной работе.

– Согласна. И всё же побыть в одиночестве полезно.

– В особенности когда занимаешься серьёзными практиками. Мне придётся оставаться в уединении довольно продолжительное время для решения накопившихся и представляющих для меня особую важность вопросов, – улыбнулась Антонина.

В это время они подошли к комнате на втором этаже, перед дверью которой на мягком коврике лежал карликовый бульдог чёрно-буро-белого цвета. Бульдог сразу поднялся, показывая белую полоску на груди, приветственно заскулил.

– Это и есть Тони. Верона заботится о нём, кормит два раза в день, меняет воду и даже выводит гулять, когда я расклеиваюсь. Так что у вас с ним не будет никаких хлопот. Его почти невозможно уговорить поехать, например, к моим родителям. После того как Майкл улетел, он лежит у его комнаты, ждёт и ужасно тоскует.

Тони, поприветствовав хозяйку, уткнулся мордой в подставленную Милой ладошку и вопросительно уставился на Антонину, не решаясь к ней приблизиться. Та наклонилась, потрепала собаку за ухом, проговорив: «Мы с тобой, Тони, подружимся, не правда ли?»

Тони заскулил, подпрыгнул и, желая лизнуть, больно ударил тупой мордой по нижней губе Антонины. Из маленькой ранки выступила кровь. Антонина не стала её вытирать, тут же подав команду: «Сидеть». Тони послушно уселся, не сводя с неё своих круглых глаз. Нина удивлённо перевела взгляд на Антонину. По глазам её было видно: встреча произошла на высоте. Тони улёгся на коврик, тяжело задышал.

– Мой дом в вашем распоряжении так долго, как пожелаете, – продолжила Нина, открывая комнату. – Комната полностью изолирована. Душевая, туалет, балкон. Вот ключ. Здесь вам будет хорошо и спокойно. Ужин в семь часов. Ждём вас.

Каблучки девушек застучали по лестнице. Антонина шагнула в комнату.

Оглядевшись, Антонина бросила сумку справа от двери и только собралась её закрыть, как Тони с достоинством прошёл в комнату, лёг рядом с кроватью, положил голову на передние лапы. Антонина попыталась выставить собаку за дверь, но та смотрела на неё такими грустными глазами, что она сдалась. Вернее, он, Хумов, сдался, решив подружиться с Тони. Что-то в этой собаке было особенное, отличное от других, и Хумову захотелось понять, не подвела ли его интуиция, подсказавшая внимательнее присмотреться к бульдожке. Так про себя он начал думать о собаке, вызвавшей у него необычную симпатию.

Хумов осмотрел своё новое жилище. Слева от входа стояла кровать, покрытая пледом в синюю с белым клетку. Жалюзи на окне приспущены. Напротив кровати стоял письменный стол, имеющий по четыре ящичка с каждой стороны и отливающую глянцем утолщённую столешницу, выполненную из непонятного материала. Рядом находился небольшой круглый столик с точно такой же столешницей, как у письменного. Дальше шёл встроенный шкафчик для одежды. Хумов его открыл. Шкафчик оказался пустым, если не считать белого халата для душа. Хумов забросил в шкаф свою сумку, прошёл в ванную. Там оказалось то, что он и ожидал увидеть: душевая кабинка, раковина, туалет, зеркало над раковиной. Осмотрев своё временное жилище, Хумов сел в кресло. Тони тут же заскулил, просясь на руки.

До ужина оставалось чуть меньше часа. Подхватив Тони на колени, он начал внимательно рассматривать стол. Его лицо отразилось в нём, как в зеркале. Увидев себя в образе Антонины, он присвистнул, покачал головой. Маскарад начал надоедать и, что самое нежелательное в его ситуации, раздражать. Заметив проступающие линии, точки, надписи, он наклонился и прикоснулся пальцем к одной из линий, пытаясь разобраться в изображённой схеме. Столешница осветилась изнутри приглушённым светом. Линии окрасились в разные цвета, зазвучал кодовый сигнал, и он услышал мужской голос: «Приветствую вас, спасатель № 232 Хумов. Я ждал вас. Не пугайтесь. Постепенно вы всё поймёте. Вам не грозит никакая опасность. Продолжайте вести себя так, как и планировали».

Хумов отдёрнул палец. Свет погас. Голос замолчал. Что это? Его мысли крутились с невероятной скоростью, опережая одна другую. Как могло случиться такое? Он сам себе не верил. Ведь это невероятно. Невероятно до такой степени, что легко может съехать крыша. Он, скрывающийся от преследования, меняющий маски, переодевшийся в женщину, попадает в дом, где его какой-то там компьютер легко распознаёт, обращается по имени и даже называет его номерной знак спасателя. Как ему на это реагировать? Что делать? Куда бежать? Возвращаться к Хане? Невозможно даже подумать об этом. Улететь в Африку? На Аляску? Курильские острова? Блуждать по тайге? Не выход. Он спасатель. Его предназначение – спасать людей. Это его смысл жизни, его призвание. Он должен распутать загадку, связанную с его опознаванием обыкновенным домашним компьютером.

Размышления Хумова прервал голос Вероны, сообщивший о начале ужина через пятнадцать минут. Хумов быстро привёл себя в порядок. Сменил белую блузку на голубую. Посмотрел в зеркало, улыбнулся. Выглядел он неплохо, только глаза наполняла тревожность. Подруги не заподозрили его. Он отлично вошёл в роль. А вдруг они знают про него – компьютер им сообщил, – но не признаются и подыгрывают? От этой мысли ему стало нехорошо, он её решительно отогнал и, поправив парик, пошёл к двери. Тони, наблюдавший за ним, тут же поднялся и выскользнул следом. Выйдя из комнаты, Хумов окончательно перевоплотился в Антонину.

Ровно в девятнадцать ноль-ноль они с Тони появились в столовой, где их ждали подруги. Верона поставила перед Антониной пиалу с марсианской едой и двумя хрустящими хлебцами на отдельной тарелочке. Нина очень удивилась присутствию Тони. Ведь его с трудом можно было уговорить выйти погулять. Карликовый бульдог, попив воды и съев свой ужин, поданный ему Вероной, предусмотрительно поставленный для удобства на подставку, соответствующую расстоянию от пола до его морды, засеменил к Антонине и, лизнув её в щиколотку, устроился у ног, довольно посапывая, время от времени приподнимая морду проверить, не грозит ли его новой хозяйке опасность. Нина в глубине души обиделась на собаку, приревновав её к гостье, но, поразмыслив, решила не выказывать своих чувств. После ужина она пригласила Антонину и Милу в гостиную поболтать. На сей раз завязался живой разговор. Антонина была в ударе. Она демонстрировала фокусы с нахождением спрятанных предметов. Происходило это так: Антонина выходила из гостиной под присмотром Вероны. За ней увязывался Тони. Нина с Милой прятали какую-нибудь вещь, звали Антонину, та появлялась вместе с Тони и Вероной, и через минуту вещь была найдена. И так повторялось несколько раз подряд с неизменным успехом. Девушки возбуждённо аплодировали, Тони крутился между ног, повизгивая, стараясь каждый раз оказываться поближе к Антонине. Верона стояла в сторонке в ожидании новых приказов. Но больше всего поразило подруг умение Антонины рассказывать о прошлом, взяв за запястье руку и глядя в глаза. Миле она поведала, как та в детстве упала с велосипеда и сильно ушибла ногу. При падении под её коленку попал камешек. Из углубления полилась кровь. Мама была сильно напугана и тут же повезла дочь к врачу. Тот обработал рану и наложил шов. С тех пор никакие силы не могли заставить девочку сесть на велосипед. Мила смотрела расширенными глазами, кивала головой, соглашаясь с каждым словом, и даже продемонстрировала свою коленку с белым пятном под ней, оставшимся с того злопамятного дня.