– Садитесь! Что вы столбом стоите? – ворчливо изрек следователь, не поднимая на Мальцева глаз. – Задница, что ли, болит? Привыкайте, она у вас теперь одно из важнейших мест, я бы сказал, ценное место. – Намек более чем понятен, и произнесен он с такой брезгливостью в отношении Мальцева, что хотелось заплакать от бессилия. – Не желали раньше головой работать, так теперь работайте задницей, – продолжал он издеваться и куражиться, и казалось, это не закончится никогда.

Волна бешенства поднялась откуда-то изнутри и разбилась с пеной прибоя о внутренний ступор. Нельзя! Что бы ни случилось – нельзя! Но надо было что-то делать, как-то менять тему, говорить о главном, а главное сейчас – семья!

– Что с моими женой и дочерью? – с плохо скрываемым гневом потребовал Мальцев. – Вы узнали, их ищут? Какие требования предъявляют похитители? Кто они вообще такие?

– А вот кричать на меня, дорогой мой, не надо! – с видом обидевшегося плюшевого медвежонка ответил следователь. – Я ведь могу вам такой режим устроить, что мало не покажется.

– Можете, – согласился Мальцев. – Вы все можете, я в полной вашей власти. Только не пойму, чего от меня хотят. Я отвечаю на все вопросы, выполняю все рекомендации. Так почему же со мной разговаривают как с врагом?

– Да потому, что вы – вор и казнокрад, – только что не развел руками следователь. – Вы – позор нашей страны, нашего времени. Вы обворовываете малоимущих, детей, инвалидов!

Мальцев поперхнулся от такого кощунства. Быть такого не могло, чтобы и с этим следователем не провели предварительную работу и чтобы он не представлял истинного положения дел. Новый следователь мог не знать фамилий, коррупционных схем, но наверняка его предупредили, прежде чем он поехал на первый допрос, что Мальцев не должен называть никаких имен, никаких связей и контактов. Да без этого его к Мальцеву просто не допустили бы.

– Умоляю вас, – униженно попросил Мальцев, – скажите хоть что-нибудь о моей семье. Дайте возможность пообщаться с похитителями, если они хоть что-то требуют. Я квартиру продам, машину, душу дьяволу заложу, но спасу их!

– Душу дьяволу вы давно уже заложили, – со злорадством заявил следователь. – Ладно, уймитесь. Пока ничего не известно. Может, они сами куда-нибудь уехали, может, они по вашему совету вообще за границу сбежали с ранее наворованным. Одним словом, все, будет информация, я вас посвящу. А теперь начнем допрос…

Смысла в этом допросе Мальцев не видел. Возникло ощущение, что прошлый следователь забыл уточнить какие-то детали в версии предварительного сговора, и теперь новый следователь эти детали уточнял.

Потом его вернули в камеру, когда за окном стемнело, принесли ужин. А после него за Мальцевым неожиданно снова пришли. Его вывели из камеры и повели на второй этаж. Но теперь они прошли гораздо дальше того места, где располагалась камера допросов. Это было, насколько Мальцев помнил, крыло администрации изолятора. Может, все-таки… Что «все-таки», Мальцев сформулировать так и не смог. В голове было сплошное месиво из желаний, страха и нехороших предчувствий.

Моложавый капитан сидел в кресле не очень обширного кабинета. Форменная зеленая рубашка на груди расстегнута, обнажая волосатую широкую грудь, и сам он весь какой-то крепенький, здоровенький, сытенький.

– Садись, Мальцев, – разглядывая доставленного, предложил капитан. – Курить хочешь? Кури, – и он щелчком ударил по пачке «Золотой явы», которую наверняка держал для таких вот бедолаг.

Мальцев кивком поблагодарил и потянул сигарету из пачки. Спазм в горле мешал ответить хоть какими-то словами благодарности.

– Кури, кури, – повторил капитан. – Нам с тобой надо серьезно поговорить. Я бы тебе и выпить налил, понимаю, как алкоголь иногда способствует расслаблению и нормальному мировосприятию, но, извини, распорядком запрещено.

Мальцев снова кивнул и молча затянулся крепким, не очень ароматным табаком. Хоть какое-то человеческое отношение. Понимал ведь, что давно, тысячи лет назад, изобретена игра «в доброго следователя – злого следователя». Понимал, что это чистая психология, но за такие вот интонации готов был хоть сейчас написать, что он еще и киоск в прошлом году около вокзала ограбил, или любую другую ерунду, которую от него попросят, как понимал и то, что этот капитан явно следователем не был.

– Я – оперуполномоченный, капитан Будницкий, – сообщил хозяин кабинета тоном, будто говорил о погоде. – Вот и уполномочен провести с тобой беседу. Ничего, что я на «ты»?

Мальцев удивленно посмотрел на капитана и хотел было уже сказать, что привык к такому обращению, но в этом кабинете, как ему показалось, в ответах не нуждались. Вопросы были риторическими, советы имели только видимость советов.

– Это, между прочим, делается специально, Мальцев, – как-то нехотя продолжил капитан. – Ты человек интеллигентный, с положением, в начальстве ходил. Сколько у тебя в подчинении людей было в этой «Дирекции», человек восемьсот? А тут ты никто, пустое место, и любая шавка тебя может облаять и укусить. А знаешь, почему так все устроено? Наверняка догадался уже, ты же из умных. Для того, чтобы человека сломать, чтобы он быстро во всем сознался, всех выдал и все на себя взял. Это же очевидно, схема давно отработанная.

Мальцев хотел нахмуриться и своим видом показать, что он не такой, он не опустился до такого состояния, но что-то внутри мешало, не пускало. Он не смог даже хмуро свести брови в ответ на слова капитана. Инстинкт самосохранения, что ли.

– С твоим делом я знаком, – продолжал капитан. – Кое-кто мне кое-что объяснил, но это дополнительно. И в целом сложилась определенная картина, в центре которой – ты. Дурак дураком!

– Почему дурак? – одними губами спросил Мальцев.

– А потому, что умные в такие ситуации не попадают. Умные на свободе ходят, на дорогих машинах ездят, в ресторанах обедают и трахают не шлюх, а просто дорогих женщин, готовых за деньги стать любовницей и подругой любого «старпера». Такие, как ты, всегда страдают, а такие, как они, все решают. Они с моим начальством поговорили, а я приказ получил. Негласный, конечно, но в рамках оперативной разработки подследственного Мальцева Владимира Евгеньевича.

У Мальцева внутри похолодело. Вот и еще неприятности, вот и еще неизвестное, страшное, чуждое, тупое и беспощадное – система.

– Ты кури, Мальцев, кури, – благосклонно покивал капитан. – Кури и слушай. Тебе даже отвечать не надо. Пришел, покурил, послушал и ушел. Прямо курорт какой-то, согласись? – Он издал тихий смешок, довольный невольно вырвавшимся сравнением. – Но на этом курорте существуют свои правила для курортников. Многие из них ты уже усвоил, осталось последнее правило, которое почему-то в голову таким, как ты, приходит в последнюю очередь. А оно гласит, что ты ничего не можешь, а люди, тебя сюда засадившие, могут абсолютно все. И сделают все, чтобы добиться своего. Понял меня? Все сделают!

– Так меня сюда засадили? – нашелся Мальцев. – Я думал, что это случайность, что я просто подвернулся кому-то с этой дурацкой взяткой.

– Ты не понял, – устало улыбнулся капитан, – со взяткой там чушь какая-то, нелепость. Можно было и на свободе со всем разобраться. И разобрались бы, если бы не твоя глупость. Ты чего взялся угрожать, пугать? Вот изменение меры пресечения тебе и заменили на арест и содержание под стражей. Так тебе и этого мало, ты снова полез в бутылку, а в бутылке только один вход, он же и выход. Теперь получи другую неприятность, и думай, как себя вести. Просто так ведь ничего в этом мире не случается без ведома тех, кто этим миром правит. Понял меня, Мальцев?