– Конечно, – Хорст кивнул, но его лицо уже не выглядело таким довольным.

– Я тоже могу помочь, – подал голос Шандор, и я с благодарностью кивнула ему, – так мы управимся быстрее.

Этьен сделал было шаг в нашу сторону, но остался на месте. Судя по его решительно сжатым губам, он тоже хотел помочь. Вот только вряд ли нечисть позволит ему это.

– Простите, – ко мне обратился один из парней в форме. – Я могу воспользоваться уборной?

Он смущенно переминался с ноги на ногу, и я махнула рукой.

– Конечно. Прямо по коридору и налево.

Шандор искоса посмотрел на меня, но я покачала головой. Если вампир будет сопровождать его, то страж закона может подумать, что мы что-то скрываем.

– Давайте начнем с меня, – к нам приблизилась госпожа Аэрдойл. – Моей форле пора на прогулку.

Детектив не возражал, и мы отошли в другой конец зала, где заняли один из столов.

Беседы с постояльцами длились несколько часов, и лишь когда на горизонте забрезжил рассвет, детективы закончили. В глаза словно насыпали песка, а спина затекла.

– Спасибо за содействие, – сказал Хорст, поднимаясь из-за стола.

Остается надеяться, что это помогло! Детектив не пытался надавить на постояльцев, и тон его был вполне дружелюбным… И все же интуиция подсказывала, что таверна все еще под подозрением.

– Конечно, – кивнула я.

– Как только мы получим какие-нибудь новости, мы обязательно известим Управление.

В груди вспыхнуло раздражение. Ну, конечно, не ведьму же извещать, правда? Впрочем, Этьен наверняка всё нам расскажет. Я заставила себя сделать вдох и натянула на лицо доброжелательную улыбку.

Уже на пороге детектив вдруг обернулся.

– Чтобы исключить вашу причастность к происходящему, в следующий наш визит мы разместим в таверне артефакт, считывающий ауру. Кем бы ни было существо – нечистью, человеком или ведьмой, убивая, оно пропитывается стихией смерти. И артефакт это зафиксирует.

– Иногда поставщики привозят нам живых цыплят, – хмуро заметила молчавшая весь вечер Инира.

– Речь идет об убийстве или причинении тяжкого вреда здоровью разумному существу, – поправился детектив.

– Хорошо, – вздохнула я. – Будем ждать вашего визита.

– Что-то тут не так… – прошипел Сёма.

Взглянув на него, я удивленно округлила глаза – котяра выглядел так, будто ему наступили на хвост. Рыжая шерсть стояла дыбом, а желтые глаза сверкали, как два фонаря.

– О чем ты?

– Не знаю… – протянул Сёма и вдруг чихнул. – От этих полицейских несет вареным луком. Ты разве не почувствовала?

Я покачала головой.

– Ничего такого. Но мое обоняние гораздо слабее твоего, так что, возможно, ты и прав.

Шандор с беспокойством посмотрел на кота.

– Я тоже ничего подобного не заметил, а мой нюх не уступает твоему.

Я пожала плечами и помассировала ноющие виски. Я так устала, что думать о вареном луке просто не было сил!

– Думаете, с нас сняли подозрения? – почему-то шепотом спросила Фибила.

– Хотелось бы надеяться, – отозвалась я.

– Вот ведь гнусь какая! – буркнул торфейник и вдруг закашлялся.

Мгновение, и из его пасти вылетел комок зеленый слизи, угодивший прямо в подошедшего к нам Этьена. Тот невозмутимо отер лицо рукавом и посмотрел на упавший на пол булыжник.

– Простите, мастер Дэрон, – смутился торфейник. – Один камень я-таки поглотил…

– Ничего страшного.

Этьен повернулся и направился в ванную комнату. Я последовала за ним. Маг склонился над раковиной и принялся смывать болотную жижу, а я застыла на пороге. Угораздило же торфейника угодить именно в мага!.. Он ведь и вправду не обязан помогать нам.

– Прости, – тихо сказала я.

– В этом нет твоей вины, – с непривычной мягкостью в голосе возразил Этьен. – Ничего другого я, признаться, и не ожидал – вполне закономерное завершение этого тяжелого дня.

– Тут ты прав…

Я привалилась к косяку и на пару секунд закрыла слезящиеся глаза.

– И что-то не похоже, что завтра будет лучше.

Этьен многообещающе прищурился:

– Завтра я выбью у законников, что они знают. Управление имеет вес в подобных делах. Если он умолчал о чем-то важном… Мы это выясним.

– Спасибо, – с чувством произнесла я. – Даже не знаю, почему ты нам помогаешь?

– Потому что ты мне нравишься, – пожал плечами Этьен. – И я уже говорил тебе об этом. И скажу еще раз, как только закончу с этой жижей на волосах.

Этьен подставил голову под струю, и в раковину с его волос потекла зеленая вода. Обычно длинные волосы Этьена спускались почти до плеч, но сейчас он откинул их, и я увидела на его шее… родинку в форме стрелы. Мои глаза округлились. Я определенно уже видела похожую. Черт, точно такая же родинка имелась и у Шандора!

Когда Этьен обернулся, я в полном изумлении протянула ему полотенце. Целых две секунды я мужественно сдерживалась, а потом с языка соскользнул вопрос:

– Твоя родинка очень напоминает родинку Шандора. Неужели вы родственники? Не представляю, как это возможно?!

Этьен вытер полотенцем лицо и мрачно кивнул:

– Мы кузены.

Я удивленно вздернула бровь: вот так новость! А сейчас в комнату ввалятся танцующие индийские слоны? Сюжет как раз под стать Болливуду…

– Но ведь ты – человек, а Шандор – вампир… Я думала, вампиром нужно родиться.

– Так и есть. Наши матери – родные сестры. Они обе принадлежали к богатому аристократическому роду. Женихов подобрали под стать им: из влиятельных семей. И моя мать послушно вышла за того, кого выбрали ее родители. А вот мать Шандора сбежала с вампиром. За это ее, конечно, предали позору и стерли с семейного древа. Лет пятнадцать о ней никто не слышал, но когда вампирский род Крамор стал известен своими ювелирными изделиями, которые не гнушались покупать даже члены королевской семьи, дед сменил гнев на милость. Собственно, именно тогда я и познакомился с Шандором. Мы родились в один год и даже в один месяц, но это, пожалуй, единственное, что нас объединяло. Мы дрались почти каждый день, и дед извел на нас уйму розог. Однако у Шандора было преимущество: на нем-то все заживает, как на собаке, поэтому он часто брал вину на себя.

Лицо Этьена озарила кривая улыбка, и я была могла поклясться, что, несмотря на весь скепсис в голосе, он скучал по тем временам.

– Но почему вы сейчас не ладите? По-моему, просто терпеть друг друга не можете!

– Это довольно долгая история, и я не уверен, что хочу ее рассказывать, – уклончиво отозвался Этьен, повесив полотенце на крючок.