Пять минут десятого. Никитин вышел к пятому пути. Черезминуту он вернулся и кивнул мне, показывая на стоявшие поезда. Значит, все впорядке: убийца был там вместе с Валентиной. Наши ребята поспешили на перрон,чтобы блокировать выходы. Я медленно пошел за ними. Торопиться мне некуда. Вкармане у меня пистолет. И я твердо решил застрелить этого гада.

Думаете, у сутенеров нет души? Думаете, мы состоим из одногодерьма? Как бы не так. Конечно, мы используем человеческие слабости, но ведь мыи помогаем своим девочкам, стараемся защитить их от мужского свинства, от любойпакости. Я уже говорил об этом, но хочу повторить еще раз. Может быть, у меня ипоганая работа, но это работа, которую я делаю честно. Я не разрешаюобворовывать моих клиентов, я не обманываю их, поставляя зараженных девочек, ячестно выполняю все заказы. Девочек я тоже стараюсь не обманывать. Все знаютправила игры, и все стараются их соблюдать. Но когда мне плюют в душу, как этиубийцы, я не могу терпеть. Конечно, я поступил неправильно, сделав запись сэтим вице-премьером, но ведь и он не был ангелом. Зачем он лезет к моимдевочкам? Неужели не может найти себе любовницу? Так нет, его на «сладенькое»потянуло. Ясно, что любовница не разрешила бы ему многое из того, что онпроделывал.

Я шел навстречу убийце, держа руку в кармане. Где-то позадиостались Никитин и Кира. Я не оглядывался, зная, что все пути блокированы иубийца никуда не денется. Я уже видел их, оставалось совсем немного, метровпятьдесят, когда сзади раздался громкий крик Киры.

— Осторожно! — закричала она.

Я машинально оглянулся и чуть пригнулся. Это спасло мнежизнь. Стреляли из окна стоявшего на пути поезда. Убийца оказался хитрее, чем ядумал. Он спрятал сообщника в вагоне поезда. Достав пистолет, я разрядил его внаправлении выстрела. Вокруг поднялся крик, началась паника. Послышался звонразбитого стекла. Я увидел, что стрелявший бандит тяжело оседает. Поездмедленно тронулся. Я обернулся, чтобы разобраться с главным убийцей. Но тогонигде не было. Только на асфальте лежала Валентина. Поезд уходил, набираяскорость. Значит, убийца успел вскочить в уходящий состав. От злости я чуть незаплакал. Валентина лежала, задыхаясь, хватая губами воздух. Он, очевидно,выстрелил ей в спину, а затем вскочил в уходящий поезд. Ненавижу людей, которыестреляют в спину!

Валентина умирала. Вокруг начали собираться наши люди. Комне подскочил Никитин.

— Уходим! Уходим! — крикнул он. — Быстрееуходим.

Он тащил меня куда-то в сторону, а я все смотрел на умиравшуюВалентину. Семен буквально втолкнул меня в машину и рванул с места в тотмомент, когда вокзал начала оцеплять милиция. В машине мы сидели молча. Всетрое. Я, Семен и Кира. И только через полчаса, когда мы уже подъезжали к моейдаче, я чуть успокоился и сказал Кире:

— Спасибо, что крикнула. Кажется, ты сегодня спасла мнежизнь.

— Я случайно увидела, как открылось окно, —призналась Кира. — У него пистолет блеснул на солнце, и я сразу закричала.

— Думаю, он больше никогда не будет стрелять, —удовлетворенно сказал Семен. — Петр Аристархович его подстрелил.

— Лучше бы я убил другого, — глухо ответил я.

Теперь ясно, что кассета им не нужна. Их интересуем мы сКирой. Мы последние, кто знает про эту кассету. Ну, может, еще и Никитин, но онне в счет. Он ее не видел и даже не предполагает, почему на нас объявлена такаяохота.

Мы приехали на дачу, и я невольно посмотрел в ту сторону,где был небольшой холмик. Там был похоронен Алексей. У меня в пистолетеоставалось только два патрона, и я попросил Семена съездить в город. Нужно былокупить нам еды, одежду, привезти еще патронов. Вообще-то к этому времени сталоясно, что рано или поздно они вычислят меня и на даче. Поэтому я не сталвызывать никого для охраны. Они меня все равно не смогут защитить, а сейчасглавное, чтобы про нас не знали посторонние. Нужно выиграть время. Кроме СеменаНикитина, никто не должен знать, где именно мы находимся.

Он уехал в город, а мы с Кирой остались вдвоем. Интересно,что до сегодняшних событий я толком не знал Киру. Я с некоторым любопытствомсмотрел на нее. Сегодня утром она спасла мне жизнь. Если бы она не крикнула…Наверно, сейчас мой труп лежал бы в морге и какой-нибудь патологоанатом мрачнои равнодушно резал бы меня. Кира включила чайник, а затем принесла мне чай, словновспоминая как рано утром я обошелся с ней. Честное слово, я покраснел! Мнеказалось, что я уже разучился краснеть. Или это кровь ударила мне в голову?

— Ты меня извини, — выдавил я, взглянув наКиру, — я тебя обижать не хотел. Просто ты завелась, а у меня характертакой… Да и потом тебя нужно было вывести из состояния шока.

— Вогнав в другой шок, — улыбнулась она, — явсе понимаю. Хотя мне говорили, что вы никогда не бьете своих девочек.

— Правильно говорили, — кивнул я. — Зачембить? Перевоспитывать я не умею и не хочу. Если кто-то хочет делать по-своему,пусть делает. Таким я разрешаю работать самостоятельно и умирать в одиночку.

Кира поежилась от моих слов. Потом села напротив меня ивдруг тихо спросила:

— Петр Аристархович, а какое у вас образование?

— Институт искусств закончил. А почему ты спрашиваешь?

— Книг у вас дома много было, поэтому и спрашиваю.Интересно.

— Ничего интересного, — нахмурился я, — и моеобразование тут ни при чем. Я ведь тоже не москвич, приехал из Баку. В первыемесяцы вообще жилья не имел. Мыкался по знакомым.

— Из Баку? — оживилась она. — Мне мамарассказывала про этот город. Она когда-то там была вместе с моим отцом.

— А где твой отец? Что с ним случилось?

— Он погиб. Был военным летчиком и погиб в Афганистане.Мы за него пенсию получали. А мама тяжело заболела. Я тогда совсем маленькойбыла. Мне только пять лет было. И отца я плохо помню.

— Вот тебе наше любимое государство, — зло сказаля, — если бы ты жила в другое время, то сейчас бы тебя приняли в институтбез экзаменов как дочь героя. Вместо этого ты стала проституткой, чтобызарабатывать себе на хлеб.

— Да, — Кира изменилась в лице, она все еще тяжелореагировала на это слово, — но я думаю, это ненадолго, — с вызовомпродолжила она, — вот немного заработаю денег и уйду от вас навсегда.Снова будут поступать в театральный.

— Хочешь, я тебе скажу правду? — спросил я,пристально глядя на нее, и, не дожидаясь ответа, сказал: — Ничего у тебя невыйдет. За свою жизнь я повидал тысячи женщин. И почти все говорили, как и ты.«Вот заработаю немного денег и брошу». Ничего не выйдет. Это я тебе какпрофессионал говорю. И денег ты никогда много не заработаешь. И нас не бросишь.Просто с годами цена на твое тело будет падать, и ты будешь согласна на любыеденьги, лишь бы тебе дали работу. А еще через несколько лет начнешь продаватьсвои вещи или сдашь купленную квартиру, если она у тебя будет. И в сорок летзаметишь, что превратилась в никому не нужную старуху. Сказки про принцев изолушек в наше время уже никто не рассказывает.