Шайбе прижался лбом к витрине магазина электротоваров, надеясь немного охладить голову, но стекло лишь отражало теплую влагу его бровей. Проходивший мимо покупатель задел его плечом, выдернув из задумчивости. Почему он тут стоит? И что ему делать дальше? Шайбе знал, что двинулся прочь от Ратхаусмаркт с твердым намерением найти ответ. Ему надо отыскать местечко, где он сможет спокойно подумать, разобраться в происходящем.

Шайбе оторвал взгляд от телевизора и уже целенаправленно пошел вверх по Монкэбергштрассе. По направлению к центральному вокзалу Гамбурга.

14.30. Полицайпрезидиум, Гамбург

У смерти тоже есть своя бюрократия. Каждое дело об убийстве порождало горы бумаг: формы, которые нужно заполнить, рапорты, которые нужно составить. После встречи с украинским полицейским и Маркусом Ульрихом Фабель обнаружил, что ему трудно сосредоточиться на бумажной работе. В его голове роилось так много мыслей, что он утратил чувство времени, и вдруг он неожиданно сообразил, что после завтрака ничего не ел.

Он спустился на лифте в столовую Полицайпрезидиума, взял булочку с начинкой и кофе. В столовой практически никого не было, и Фабель направился к столику у окна. И только тут заметил Марию, сидевшую вместе с Турченко. Украинский детектив, откинувшись на спинку стула, смотрел на стоявшую перед ним чашку кофе и, видимо, что-то объяснял. Мария внимательно слушала его. Но что-то в этой картинке Фабелю не понравилось.

— Не возражаете, если присоединюсь? — спросил он.

Турченко поднял взгляд и широко улыбнулся:

— Конечно, нет, герр гаупткомиссар. Присаживайтесь, пожалуйста.

Мария тоже улыбнулась, но на ее лице явно читалось недовольство вмешательством.

— Вы великолепно говорите по-немецки, герр Турченко, — заметил Фабель.

— Учил в университете. Одновременно с правом. И, будучи студентом, некоторое время жил в Восточной Германии. Меня всегда интересовала Германия. Именно поэтому меня и отправили на поиски Витренко.

— Вы тоже проходили подготовку в десантных войсках? — поинтересовался Фабель.

Турченко рассмеялся:

— Господи, нет, конечно… Откровенно говоря, я и в органах-то недавно. Я был адвокатом по уголовным и гражданским делам во Львове. После «оранжевой» революции, в которой принимал активное участие, был назначен прокурором. А потом со мной связались представители властных структур и предложили возглавить новое подразделение, занимающееся борьбой с торговлей людьми и насильственным вовлечением в проституцию. По сути, моя работа — пресекать эту новую форму работорговли. Мне предложили должность, потому что я не был подвержен влиянию прежнего режима.

— Насколько я понимаю, сейчас в Украине происходят большие перемены.

Турченко улыбнулся:

— Украина — очень красивая страна, герр Фабель. Одна из красивейших в Европе. У вас тут многие даже представления об этом не имеют. А еще это страна, где есть практически все природные богатства. У нас невероятно плодородная почва — в свое время Украину называли житницей СССР. А еще она богата разными природными ископаемыми и обладает огромным потенциалом для развития туризма. Я люблю свою страну и искренне верю, что ее ждет великое будущее. Я верю, что она станет одной из самых богатых и самых успешных европейских держав. Конечно, для достижения этого понадобится труд нескольких поколений, но это непременно произойдет. И первые шаги уже сделаны: демократия и либерализация. Но и проблемы тоже есть. Страна разделена. Мы, на Западной Украине, видим наше будущее вместе с Западом. Но на Восточной Украине все еще есть люди, считающие, что у нас существует некое единство с Россией. — Турченко помолчал. — Вы, немцы, как никто другой, способны это понять. Ваша страна возрождалась не единожды, и порой реинкарнация не отвечала надеждам народа. А сейчас идет возрождение Украины. Наша страна только начинает новую жизнь. Жизнь, ради которой мы вышли на улицы. И людям вроде Василя Витренко в ней нет места.

— Витренко — чрезвычайно опасная дичь, — сказал Фабель. — Вам нужно быть предельно осторожным.

— Я осторожен от природы. И к тому же меня тут защищает ваша полиция. — Турченко сделал жест рукой, словно указывая на весь Полицайпрезидиум. — Со мной постоянно телохранитель из ГСГ-9[7]. — Он коротко рассмеялся и постучал пальцем по виску. — Я не человек действия. Моя работа — думать. Единственный способ вычислить и схватить этого монстра — быть умнее его.

Фабель улыбнулся. Ему нравился невысокий украинец. Этот человек явно верил в то, что говорил. И с энтузиазмом относился к своей работе. Фабель ему даже слегка позавидовал.

— Желаю удачи, — сказал он.

15.40. Гогенфельде, Гамбург

— Как все прошло? — Юлия нахмурилась.

Корнелиуса Тамма возмущало, что даже когда она хмурилась, на ее лице практически не появлялось морщин, словно юность не хотела иметь ничего общего с озабоченностью. Корнелиусу казалось, что юность окружает его повсюду. И издевается над ним.

— Никак. — Он швырнул ключи на стол и снял пиджак.

Юлии было тридцать два. Корнелиус был ровно на тридцать лет старше. Он три года назад бросил ради Юлии жену, прямо накануне своего пятьдесят девятого дня рождения. Его брак продержался почти столько же лет, сколько прожила на свете женщина, положившая этому браку конец. Юлия по возрасту была ближе к детям Корнелиуса, чем к нему самому. В то время ему казалось, что он снова обрел молодость, налился новой энергией. Но сейчас он почти постоянно чувствовал себя усталым. Усталым и старым. Он уселся к столу.

— Что он сказал? — Юлия налила ему кофе и уселась напротив.

— Что мое время прошло. Если вкратце. — Корнелиус посмотрел на Юлию, словно пытаясь сообразить, что она вообще делает на его кухне, в его квартире. В его жизни. — И, знаешь, он прав. Мир движется вперед. И где-то по дороге он оставил меня позади. — Корнелиус оттолкнул чашку с кофе, достал из шкафа бутылку виски и налил себе большой стакан.

— Но это ведь не поможет, — заметила Юлия.

— Болезнь, может, и не вылечит, — он сделал солидный глоток и скривился, — но совершенно точно убирает симптомы. Анестетик в некотором роде.

— Не волнуйся. — Утешающая улыбка Юлии разозлила Корнелиуса еще больше. — Скоро все утрясется, вот увидишь. Кстати, тебе кто-то звонил, пока тебя не было. Минут пятнадцать назад.

— Кто?

— Ну, сначала он не представился, а потом велел тебе передать, что звонил Пауль и что перезвонит позже.

— Пауль? — Корнелиус, нахмурившись, попытался сообразить, что это может быть за Пауль, но в итоге, плюнув, пожал плечами — Я пошел в студию. И мой анестетик возьму с собой.

Но тут его внимание привлекло другое имя — поднимаясь со стула, он заметил на столе экземпляр «Гамбургер моргенпост». Корнелиус поставил стакан с виски, взял газету и долго и внимательно на нее смотрел.