Мне снился какой-то странный сон, в котором я была маленькой девочкой, а дед, темноволосый и молодой, водил меня по дикому заросшему лесу.

– Не надо бояться темного и неизведанного, внучка, – смотрел он на меня веселыми сверкающими глазами и подводил к огромной норе, теряющейся в глубине холма.

Я с замиранием сердца смотрела в бездонную тьму и представляла зверя, который мог бы там жить.

– Кого ты видишь? – улыбаясь, спрашивал дед.

Он чувствовал себя в этом лесу, как дома. Я видела, как ему было радостно и комфортно.

– Медведя? – неуверенно ответила я, вытягивая шею и вглядываясь в живую черноту.

Мне и правда начало казаться, что я вижу исполинскую медвежью тушу.

Дед низко рассмеялся.

– Приглядись повнимательнее, внучка!

Я сделала шаг вперед и вытянула руки, чтобы почувствовать энергию существа, скрывавшегося в норе.

Разряд тока пробежал по моим венам, а волосы на теле встали дыбом.

Это было не животное. И не человек.

Никогда раньше я не сталкивалась с подобным.

– Что оно такое? – содрогаясь, прошептала я.

Зияющая пропасть норы затягивала меня, как черная дыра, меняющая время и пространство.

Мы уже были не в лесу. Да и сами являлись совсем не теми, кого привыкли видеть в зеркале.

– Оно как ты, – повернув голову, медленно проговорил дед. Его густые брови начали разрастаться, плавно охватывая все лицо. Но меня это не пугало. Скорее наоборот.

Я наполнялась спокойствием и гармонией.

– Кира, посмотри на себя, – прозвучал в моей голове голос деда.

Я опустила голову и посмотрела на свои руки. Кожа на них ссохлась и стала похожа на кору дерева. Или я и была деревом?..

– Слишком рано, Кира, – прорычал дед. – Ты еще не готова!

Я глубоко вздохнула, чувствуя в себе силу пробуждающегося вулкана. Уже ничто не могло остановить меня.

– Кира!!!

Громкий окрик наждачкой прошелся по коже и осел где-то на подкорке сознания.

Неприятно.

– Кира!!!

Беспокойство незаметно просочилось в кровь.

Я огляделась. Деда рядом не было. А заросший лес вдруг стал враждебным и угрожающим.

– Дед?.. – растерянно позвала я.

– Кира, мать твою!!! – до боли знакомый мужской голос заставил меня зажмуриться, а потом резко распахнуть глаза.

Каин.

Я успела перехватить его расширенный взгляд за секунду до того, как Давид стремительным движением свернул своему брату шею.

Вся моя жизнь – это боль. Физическая боль. Моральная боль. Нестерпимая, ноющая, пронзительная, изнуряющая…

Так я думала все свои восемнадцать лет, семь месяцев и три дня.

А потом увидела, как из глаз Каина уходит темнота.

И мне стало по-настоящему страшно.

Оказывается, до этой секунды я вообще не знала, что такое боль…

– Каин!!! – от моего вопля дрогнуло небо.

И посыпался снег.

Дрожа, я потянулась к Каину. Его глаза были открыты, но это были глаза безжизненной куклы. Я коснулась пальцами ледяного совершенного лица, но Каина там уже не было. Рядом со мной в машине была лишь пустая оболочка.

И я разом осознала, что значит вечность.

Это никогда.

Настолько категоричное и безжалостное никогда, что кровь стынет в жилах.

Никогда я больше не увижу высокомерную насмешку в невозможно красивых темных глазах.

Никогда меня не поцелуют в губы так властно и нежно одновременно.

Никто не сведет меня с ума своим упрямством и молчанием.

И больше некому будет сказать, как же я его ненавижу…

– Каин… – еле слышно прошептала я, зарываясь пальцами в растрепанные темные волосы.

Тело Каина завалилось на сидении, а голова неестественно упала на плечо. Но я не могла оторваться от него. Это же Каин! Он ведь бессмертный, мать его!!! Он не может оставить меня одну наедине с этим дурацким миром!

– Посмотри на меня, Каин!.. – слезы текли по моему лицу не переставая.

Я схватила заледеневшие ладони Каина и судорожно прижала к губам. Меня трясло, как в лихорадке. Я целовала мраморные ладони и сходила с ума.

Надо просто отогреть его! Просто представить, что все хорошо, и мы, взявшись за руки, гуляем по пляжу!

У меня ведь получалось проявлять магию! Значит, я смогу оживить Каина. Надо только сосредоточиться… Надо только…

– Бл…, да успокойся ты уже! – презрительно выплюнул Давид.

Все это время он стоял у открытой двери машины и равнодушно смотрел на то, как его брат умирает.

Брат, которого он убил.

Медленно подняв голову, я посмотрела Давиду в глаза и по-звериному наклонила голову. Если бы я не спасла его в том подвале, то Каин был бы сейчас жив…

Насмешка судьбы.

– Зачем ты это сделал? – медленно, почти по слогам, спросила я.

Мое тело плохо слушалось, сухие губы шевелились с трудом. Но внутри меня нарастала такая сокрушительная сила, что я не была уверена, что смогу справиться с ней. Но одно я знала точно – я убью Давида.

– Поговорим чуть позже, крошка, – прищурился Давид, нависая надо мной.

Его глаза были так похожи на глаза Каина, что на мгновение я застыла, жадно вглядываясь в бесконечную черноту. Как же много я не сказала Каину…

И прежде, чем я очнулась, мне в руку впилось острое жало шприца.

– Когда-нибудь ты скажешь мне спасибо, – тихо проговорил Давид, усаживая мое слабеющее тело на сидение.

Я повернула голову и посмотрела на Каина. Его лицо было таким же белоснежным и прекрасным, как и снег, который сыпал не переставая.

* * *

Мне снились хлопья снега, падающие на сочную летнюю траву. Запрокинув голову, я смотрела на низкое небо, и слезы текли по моим щекам. Это было так красиво и так пронзительно грустно…

– Снег в июне – никогда такого не видел! – удивленный мужской возглас грубо вторгся в мое подсознание и заставил судорожно сжаться. Воспоминания сокрушительной волной хлынули в самое сердце.

Каин.

С хрипом втянув воздух, я лихорадочно сжала пальцы и распахнула глаза.

Голубое небо с белыми мазками облаков ослепило меня своей безмятежностью. Как будто ничего не произошло. Как будто на моих глазах брат не убил своего брата. Как будто я только что не лишилась того, рядом с кем мое сердце билось в два раза чаще.