следовало этого делать, и врезалась в меня, вместо того чтобы скользнуть вперед.

Она просунула ногу между моими и заставила меня, потеряв равновесие, попятиться в центр круга. Я ухватилась за шест, чтобы вернуть равновесие и не упасть лицом вниз. Остальные девушки сузили круг, так что у меня не было возможности вернуться в танец, не выглядя при этом таким образом, будто я пробиваюсь внутрь.

Да будет так.

Я тихо стояла, положив руку на шест, и ждала, мое сердце бешено колотилось. Кто-то должен быть исключен. Я уже была изгоем, несмотря на свою победу на соревнованиях по стрельбе из лука – я не хотела, чтобы это было благом, которое спасет меня, если я потерплю неудачу здесь. Троица передо мной танцевала и кружилась, их драгоценные камни сияли темно-розовым, граничащим с красным.

Музыка смолкла, и они присели в реверансе перед высоким столом, а я стояла там, чувствуя, как страх пробирает до самых костей.

Я подняла руку, набравшись храбрости.

– Музыку, пожалуйста, у меня не было возможности станцевать.

Я поймала взгляд Герцогини, и, возможно, она улыбнулась – это произошло так быстро, что нельзя было сказать наверняка.

Заиграла музыка, медленный ритм, и я щелкнула пальцами.

– Быстрее.

Темп тут же ускорился, и я, держа руку на шесте, обошла его, высоко ступая и сверкая ногами, юбка развевалась позади меня. Крепко ухватившись, я подтянулась, используя инерцию своих шагов и позволила ей нести меня по кругу, как карусель, закинув ноги одна на другую.

Я старалась ступать ровно, делая пируэты, один, два, три раза, юбка развевалась, музыка играла.

Прошло некоторое время с тех пор, как я так танцевала. Но отчаянные времена требуют отчаянных мер.

Я прижала голую руку к шесту и потянулась вверх, подтягиваясь руками и отталкиваясь ногами. Прелестно, все благодаря образу. Взбираясь на вершину шеста, я позволила музыке течь через меня, а телу – скользить ей в такт.

Когда музыка, наконец, начала замедляться, я позволила себе почувствовать боль в руках, синяки на внутренней стороне бедер, которые проявятся утром.

Крепко зажав шест между ног, я отклонилась назад, чтобы посмотреть на стол далеко внизу, и поняла, что он у меня в руках.

Его глаза были прикованы ко мне, проблеск клыков выглядывал из-за губ.

И вот тогда я ослабила хватку на шесте.

17

Доминик

Я вошел в банкетный зал, взбешенный тем, что Герцогиня заставила меня присутствовать.

– Ты должен прийти, – сказала она. – Поскольку Эдмунду запрещено, а Уилл нездоров, необходимо какое-то королевское присутствие.

– Я бастард, – сухо сказал я ей.

– Но в твоих жилах течет королевская кровь, – сказала она, имея наглость ущипнуть меня за щеку. – И хотя все делают вид, что игнорируют это, факт остается фактом. Кроме того, ты – Генерал. – Затем она развернулась на каблуках и оставила меня в ярости, достаточной, чтобы что-нибудь разбить.

У меня нет времени на балы и банкеты. Ревность Эдмунда к Уиллу растет, а это значит, что мой младший брат в опасности. Сегодняшний день был достаточным доказательством этого.

Но если Эдмунд теряет контроль, сейчас важно сохранять статус-кво. Или, по крайней мере, до тех пор, пока не пойму, как с ним обращаться.

Чем думал Эдмунд, решив отправить его на Территорию Оборотней? Нужно найти способ обсудить это с Эдмундом при первом же удобном случае. Поразмыслив, я понял, почему он так поступил. Вполне возможно, это самые опасные переговоры из всех, что когда-либо велись, и имелась огромная вероятность, что Уилла убьют.

А я застрял в банкетном зале, окруженный разодетыми в пух и прах вампирами, в то время как играл оркестр и подавалась богатая еда. Участницы Игрищ Жатвы собрались вместе, ожидая сигнала, чтобы станцевать вокруг шеста – традиция, восходящая к тем временам, когда наш отец присутствовал на Игрищах. Ему нравилось наблюдать, как они сплетают ленты, но за прошедшее столетие все изменилось.

Вампиры эволюционировали, но не стали умнее.

Мы были главными хищниками, но Эдмунд, должно быть, волнуется, раз отправляет нашего брата с миротворческой миссией. Волки осваивали технологию, тогда как мы по-прежнему жили в хаосе прошлых столетий. Падение Завесы многое изменило, и мы не спешили реагировать.

Мой взгляд продолжал скользить по женщинам, облаченным в богато украшенные бальные платья, и я забеспокоился. Одна отсутствовала. Неужели она снова отправилась кататься верхом и не вернулась в конюшню? Конечно, Герцогиня пришла бы ко мне, будь это так – хотя бы для того, чтобы послать поисковую группу в страхе, что она заблудилась.

Энтони сидел справа от меня, бормоча что-то, когда двери открылись, и вошла Сиенна. На ней было бледно-желтое платье, расшитое мелкими белыми цветами. Ее длинные рыжие волосы ниспадали на спину, а на макушке были вплетены цветы, создавая впечатление короны. Она прошествовала через комнату, держа спину прямой. Девушка двигалась с грацией танцовщицы.

Герцогиня нахмурилась, когда Сиенна приблизилась, и после короткого обмена репликами похлопала ее веером по запястью и отослала в конец группы. Но на долю секунды Сиенна повернулась ко мне, ее глаза удержали мой взгляд. А потом у нее хватило наглости подмигнуть.

Подмигнуть!

Я снова чувствовал желание, в паху все мгновенно затвердело. Что в этой женщине такого? Почему я так реагирую на нее? Я чувствовал себя мальцом, неспособным контролировать собственное тело.

– Кажется, в этом сезоне тебя больше интересуют девушки, Доминик, – пробормотал Энтони, нарезая кусок мяса на своей тарелке.

Я повернулся к нему, приподняв бровь.

– Возможно, потому, что я с самого начала был частью процесса.

– Возможно, – согласился он, на мой взгляд, выглядя слишком самодовольным. – Думаешь участвовать в торгах в этом году?

Я фыркнул, поднимая свой бокал вина со специями.

– Я не делал этого в прошлом. Так с чего бы мне начинать в этом году?

Причина пришла ко мне в виде единственного воспоминания. Сиенна на спине Хавок мчится по сельской местности. Ее вызывающий взгляд, когда она смотрела на меня, думая, будто может сразиться со мной и победить. Несмотря на то что я преуспевал в контроле над собой, мое влечение выбивало из колеи.

Девушки начали танцевать группами, а мужчины наблюдали за ними полными жгучего желания глазами. Герцогиня поступила умно, запретив прикасаться к девушкам до аукциона. Это вызвало у мужчин гораздо больший интерес. Возможно, в этом и заключалась привлекательность этого архаичного ритуала. Существам, что привыкли