Wall Street Journal сообщил в июле 2013 г., что Государственное валютное управление Китая (SAFE), которое управляет резервами Китая, «…досрочно инвестировало в облигации, выпущенные Европейским фондом финансовой стабильности… и регулярно инвестирует с того времени в антикризисную программу»[131]. Прочный евро – это важный фактор привлекательности для китайского капитала, поскольку стабильная валюта смягчает курсовой риск инвесторов. На самом деле поток капитала из Китая создает поддержку евро – это пример положительного цикла обратной связи между твердой валютой и потоком капитала.

Увеличение притока капитала в еврозону не ограничивается только Китаем. Отрасль рынка краткосрочных кредитов Соединенных Штатов также инвестирует значительные средства в еврозону. После вызванного паникой оттока в 2011 г. десять крупнейших фондов рынка краткосрочных кредитов в США с лета 2012 г. по начало 2013 г. почти удвоили свои инвестиции в еврозону[132].

Берлинский консенсус, основанный на семи столпах, приживается в Европе, и ЕС из Брюсселя управляет им столько же, сколько Берлин для снижения недовольства экономическим господством Германии. Консенсус приводит в движение магическая тройка немецких технологий, молодой рабочей силы с периферии и китайского капитала. Ее жизнеспособность основана на дальновидном объединении низкой инфляции, прочных денег и положительной реальной процентной ставки. Новый Берлинский консенсус имеет потенциал для того, чтобы воспроизвести Wirtschaftswunder, немецкое «экономическое чудо» восстановления после Второй мировой войны, в масштабах континента.

Канцлер Германии Ангела Меркель родилась во время немецкого восстановления, в 1950-х, росла в коммунистической Восточной Германии и на своем опыте пережила воссоединение Германии в 1990-х. Мало кто из других политических лидеров обладает ее практикой столкновения с такими ошеломительными задачами развития. Сейчас она применяет свои навыки в крупнейшей из задач развития – одновременном развитии европейской периферии и сохранении евро.

Европа может хотеть сохранить и единство, и евро, но есть ли у нее такие возможности? События, произошедшие с момента финансового кризиса 2008 г., пробуждают во многих странах значительные сомнения в способности Европы справляться с последовательными кризисами, несмотря на приоритетные политические цели Берлинского консенсуса. Близкое рассмотрение обнаруживает, что эти опасения беспричинны, а проект евро более устойчив, чем полагают критики.

Рынки иностранной валюты и долговых обязательств существуют в состоянии постоянной нестабильности с момента мирового кризиса государственного долга, вспыхнувшего в момент объявления о просрочке внесения платежа Dubai World 27 ноября 2009 г. Любой приехавший в Дубай за несколько месяцев до этого объявления мог наблюдать, как из очертаний многих миль пустых офисных зданий и элитных кондоминиумов, выставленных на продажу, формируется пузырь недвижимости. Инвесторы предполагали, что Дубай с его нефтяным богатством, обеспеченным богатыми соседями в Абу-Даби, сможет кое-как выбраться, но он не смог. Его крах стал заразным, перекинувшись на Европу и в особенности Грецию.

К началу 2010 г. было вскрыто серьезное мошенничество в национальных счетах, ставшее возможным из-за неофициальных обменов активами, осуществлявшимся Goldman Sachs и другими банками Уолл-стрит. Стало очевидно, что Греция не сможет заплатить долги без серьезных структурных реформ вкупе с помощью извне. Кризис государственного долга становился мировым и вскоре поразил Ирландию и Португалию до грани дефолта, возбудив серьезные сомнения в состоянии государственных финансов в более крупных экономиках Испании и Италии.

Страхи касательно государственных финансов быстро перекинулись на банки тех стран, которые оказались наиболее затронутыми, и возник цикл обратной связи. Поскольку банки обладали государственными облигациями, любой спад облигаций повлиял бы на банковский капитал. Если банкам требовалась финансовая помощь, государственные регуляторы могли предоставить средства. Но это означало выпуск еще большего числа облигаций, что еще сильнее влияло на кредит под государственную гарантию, а это еще больше ухудшало банковские балансы, порождая смертельно опасную спираль одновременного краха государственного и банковского кредитов. Только новый капитал из внешних источников, чей собственный кредит не потерпел ухудшения, мог прервать этот цикл.

Спустя три года кризисов и цепной реакции решение было наконец-то найдено в виде Евротройки: МВФ, ЕЦБ и ЕС, подстрахованного Германией. МВФ привлек средства, взяв займы у государств с платежеспособными балансами резерва, таких как Китай и Канада. ЕС мобилизовал средства, объединив ресурсы стран-участниц, в первую очередь Германии. Наконец, Европейский центробанк создал фонд, напечатав в необходимом количестве деньги. Члены Евротройки действовали, используя новую мантру банкиров центробанков: «во что бы то ни стало». К концу 2012 г. европейский государственный долг и банковский кризис был по большей части локализован, хотя на восстановление банковских балансов и проведение требуемых структурных изменений требовались годы.

Несмотря на этот переполох, евро, к удивлению многих аналитиков и инвесторов, особенно из США, выстоял достаточно хорошо. В июле 2008 г. евро достиг пика 1,60 долл. и во время кризиса государственного долга оставался в валютном коридоре между 1,20 и 1,60 долл. На протяжении всего переполоха евро всегда продавался по более высокой долларовой цене, чем когда проект стартовал в 1999 г.

С момента ввода в обращение евро также значительно увеличил свою долю мирового резерва. МВФ собрал данные временного ряда, показывающие состав официальных валютных резервов с разбивкой по валютам. Данные за первый квартал 1999 г. показывают, что на евро приходилось 18,1 % мировых размещенных валютных резервов. К концу 2012 г., после трехлетнего кризиса, доля евро возросла до 23,9 % мирового резерва[133].