Платон Матвеевич отправился пожать руку безутешному вдовцу. Катя на это не решилась, осталась поодаль и услышала много интересного.

– Не может быть? Ты уверена?! – удивленно вскинула идеально выщипанные брови брюнетка.

– Я сама удивилась, когда встретила там Лизу, – кивнула блондинка. – Но это была специальная очередь – для беременных.

– Ты шутишь? В очереди? В обычной поликлинике?! Почему не в лечебнице у доктора Цибермана? У него очереди только из джипов у входа выстраиваются. Ты-то сама там что делала?

– Я-то себе суррогатную мать присматривала. Ну, то есть не себе, конечно, а для нашего с Коротышкой ребенка. Он же ведь, гад мелкий, этот пункт в брачный договор вписал, что у нас в течение трех лет должен появиться ребенок. Хорошо еще, что такая формулировка. Не я должна родить, а у нас должен появиться. Это меня и спасает. Можно инкубатор нанять. Его клетка плюс моя клетка. Ребенок наш, но выносит и родит его кто-то другой.

– Блин, и как я до этого не додумалась, – вздохнула брюнетка. – Портила фигуру, терпела токсикозы. И ноги отекают, и растяжки на животе. Бр! Даже вспоминать не хочется.

– Вот-вот! Надо сделать так, чтобы и не о чем было вспоминать. Будь моя воля, я бы наши гены вообще не смешивала и не тиражировала. Представляешь, если ребенку достанется папин рост? Девочке придется даже домашние тапочки на шпильке покупать. А у парня обязательно разовьется комплекс Наполеона. Будет всеми командовать, как папаша. И по поводу каждого чиха контракты составлять с громаднейшей неустойкой…

Да уж, тяжела доля жены бизнесмена с большими амбициями и маленьким ростом. Не хотела бы Катя рожать детей по договору. И называть любимого человека Коротышкой. Впрочем, неужели по имени-отчеству лучше? Это же стена, которой она все пытается отгородиться от обаяния Горчакова. Но, кажется, тщетно…

– Конечно, не каждая согласится стать инкубатором для чужого ребенка даже за деньги, – продолжала между тем блондинка. – Знающие люди мне посоветовали поискать подходящую кандидатуру в очереди на аборт.

– То есть? Там же своих не хотят, куда еще чужого.

– Есть один хитрый момент. Аборт – даже звучит неприятно. Плюс страшилки про то, что после него возрастает риск бесплодия. И тут являешься ты и предлагаешь несчастной не просто деньги, а деньги на фармакологический аборт. Новое слово в медицине. Глотаешь таблетку, и все само собой рассасывается на ранних сроках. И самое главное – я даже наизусть выучила – «такой аборт не влияет на фертильность женщины». Фертильность – это способность к деторождению. Представляешь, женщина может забеременеть в первом же цикле после проведенного фармакологического аборта.

– Круто! То есть ты как бы освобождаешь место для своего ребенка!

– А то! Все просчитано. Так просто к женщине не сунешься: ну-ка, роди мне малыша. Но если ты к ней в больнице подходишь, предлагаешь решить ее проблему, чтобы она потом решила твою. И все довольны. Щадящий аборт, приличные деньги, да и для организма полезно все-таки родить. Он-то уже настроился на это дело. Месяцем позже, месяцем раньше. Короче, не с первого раза, конечно, но я нашла, что искала. Девчонка, восемнадцать лет, студентка, залетела неизвестно от кого, в бутылочку, наверное, играли. Если родит, из общежития ее выгонят, а идти ей некуда. Родители живут в деревне. Возвращаться к свинарникам и пьяным пастухам она не хочет. Да и папаша, если узнает, что принесла в подоле, забудет про радикулит, схватит кочергу и махать ею начнет. И тут являюсь я. И спасаю ее и от кочерги, и от общаги. Мы с Коротышкой подарим девчонке квартиру, если она нам здорового малыша родит.

– Блин! Прямо сериал под названием «И все довольны» можно по такому сценарию снимать, – оценила собеседница. – И почему ты мне раньше все это не рассказала? Я тоже слышала, конечно, про суррогатных матерей. Но вообще не представляла, где их искать. Не будешь же объявление в газете давать. Не попросишь же домработницу: милочка, помой плинтусы и роди мне ребенка.

– Ну вообще-то есть агентство, которое этим занимается. Но зачем мне посредникам платить и посвящать их в свою личную жизнь…

– Это понятно. Непонятно, при чем тут Лиза? Она тоже инкубатор, что ли, искала? Она-то как раз родить хотела, но не могла…

– Говорю же, она сидела в очереди для беременных. Мне прямо так и пояснили: это беременные сидят, а на аборт – туда. Я пошла туда, но притормозила, потому что на Лизку наткнулась. Ты чего, говорю, здесь? А она явно смутилась, покраснела, побледнела. Подругу, говорит, жду. Ха, так я ей и поверила! Темнит она что-то. Ну, то есть темнила…

– Ты думаешь, она не подругу ждала, а ребенка? – вытаращила глаза брюнетка.

– Я бы не удивилась. Она молодая была, на здоровье не жаловалась никогда. А этот ее Михаил не первой свежести все-таки перец. Так что если и были проблемы, то, скорее всего, у него.

– Ну, вообще-то он мне тоже никогда не нравился. Какой-то вечно пафосный и серьезный. Как завернет что-нибудь в разговоре, минут пять потом пытаешься развернуть. И чувствуешь себя полной дурой. Наши с тобой папики попроще, зато с юмором. И Лизка раньше веселая была, заводная, а он ее прямо заморозил. Так что я бы на ее месте закрутила роман с кем-нибудь помоложе, поэнергичнее. И без проблем по мужской части.

– Возможно, она так и сделала. Поэтому и пошла на анализы в обычную поликлинику, а не в дорогую лечебницу. Если ждешь ребенка от законного мужа, чего скрывать-то?

– А если даже от незаконного, все равно не скроешь…

Катя понимала, что ведет себя некрасиво. Стоит и беззастенчиво подслушивает, только что стакан к стене не приставляет, потому что стены нет. Есть кладбище, прощальные речи, слезы. А она пытается заглянуть в замочную скважину чужой жизни. Хотя даже ухо прикладывать не пришлось, как и бояться, что дверь неожиданно откроется и за любопытство кто-то получит по лбу.

Блондинка и брюнетка были так увлечены беседой, что Катю не заметили. А больше рядом с ними никого не было. Вот такой вот эксклюзив.

Катю извиняло лишь то, что это был не праздный интерес про то, кто, где, с кем и зачем. Она не собиралась делиться этими сведениями во время паузы, возникшей между тостами на каком-нибудь юбилее:

– А вы знаете, с кем Иванова на отдых ездила?

– Зато я в курсе, от кого Петров на работу ходит…

Нет, Катя рано или поздно всю информацию к делу подошьет, уголовному, которое обязательно будет слушаться в суде и закончится вынесением обвинительного приговора. А Катя будет адвокатом потерпевших, ну, или общественным защитником, потому что куда ей в адвокаты. Адвокат – это вон Горчаков, Суровцева и другие официальные лица. Но это только формальности…

Вот вам и семейная идиллия. И на Солнце бывают пятна. И самую верную жену можно застукать в очереди к гинекологу. И для алиби она приплетает какую-то подругу. Все-таки и в этой истории была некая червоточина, налет аморальности. Похоже, все жертвы пироманьяка были чьими-то любовницами…