По Брум-стрит Кройд добрался до Бауэри и свернул вниз, кгазетному ларьку Бенсона. Подойдя ближе, убедился, что тот закрыт, а Джуби,хозяина, пока не видно. Чертовски жаль. У Кройда теплилась надежда, что старик— а тот был тертый калач, по молодости носил кличку Морж — снабдит полезнойинформацией или хотя бы присоветует, как ему быть. Сейчас, когда обе воюющиестороны приостановили разборки и взяли тайм-аут, чтобы поупражняться в стрельбепо Кройду, он чертовски нуждался в подсказке опытного человека. В чем,спрашивается, его, Кройда, вина? В веснушках на лице? В дурном дыхании изо рта?Так оно вскоре может и вовсе сойти на нет — то ли стараниями мафии,добивающейся возврата честно отработанного им гонорара, то ли заботами Сиу Ма,которой Кройд вроде бы ничего такого пока не задолжал — разве что репутациюмаленько подмочил.

Покусывая на ходу пончик, Кройд отправился дальше, к своейквартире на Элдридж. Ничего. Пока не горит. Он вернется за советом позже. Асейчас расслабится в шезлонге, задрав повыше натруженные ножки, и прикроетглаза хотя бы на минутку-другую…

— Вот же дерьмо! — ругнулся Кройд, обронив взамусоренную полуподвальную нишу сразу за поворотом к своему дому надкушенныйпончик. Неужто он уже засыпает прямо на ходу? Еще этого ему недоставало!

Шагнув на ступеньки последней лестницы, ведущей к углу егодома, и ускорив шаг в предвкушении вожделенной встречи с подушкой, Кройдуслыхал сзади, из темной ниши, астматическое придыхание — должно быть, допончика добралась какая-то дряхлая бродячая псина.

— Вот же сукины дети! — присовокупил он кпредыдущему заявлению, как только заметил ровную струйку дыма, нарушающую гладьбетонного парапета у самого подъезда. И тут же притормозил.

Один из соглядатаев сидел в машине, припаркованной в видупарадной. Другой, подпиливая себе ногти, курил прямо на крыльце и держал подконтролем подходы к дому со стороны боковой аллеи.

Тихонько матерясь, Кройд услыхал сзади паническоепридыхание, уже вовсе не схожее с собачьим. Внимательно вглядевшись в полумрак,понял, кого второпях принял за собаку — в грязи ниши копошилось неопрятноеаморфное создание по прозвищу Сопля. Многие считали того самым отвратительнымобитателем Джокертауна. Пресмыкаясь в вонючей яме, Сопля жадно чавкал сейчасКройдовыми объедками.

Каждый дюйм тела этого джокера покрывала постоянно стекающаязеленоватая слизь. В этой же слизи он обычно и отдыхал. На нем едва угадывалисьостатки одежды, насквозь пропитанной тою же слизью.

— Ради всего святого! — сочувственно сказалКройд. — Ведь пончик весь в грязи и к тому же надкусанный. Возьми лучшецелый! — Он протянул оцепеневшему Сопле весь пакет. — Все впорядке! — добавил Кройд и, видя, что джокер не решается двинуться сместа, опустил пакет на ступеньку. И занялся собственными более важнымизаботами — повернулся лицом к засаде.

Прикончив подобранный объедок, Сопля еще долго колебался.

— Это что, все мне? — спросил он наконец — голосего, затрудненный заложенным дыханием, дрожал и пресекался.

— Да, конечно, доедай их все! В меня уже больше нелезет, — подтвердил Кройд, хлопнув по животу. — Я и не знал, что тыумеешь говорить.

— Мне не с кем теперь говорить, — глухо выдавилджокер.

— Да, конечно, понимаю. Надеюсь, что это всего лишьнедоразумение?

— Люди говорят, что моя наружность отбивает у нихвсякий аппетит. Ты именно поэтому больше не хочешь?

— Да брось ты! — криво усмехнулся Кройд. — Уменя проблемы почище твоих. Я не знаю, что мне делать дальше. Видишь тех двоих?Это значит, что моя квартирка накрылась. И я решаю теперь, то ли разобраться сними сперва, то ли сразу свалить отсюда. Ты беспокоишь меня Меньше всего — хотьс головой жижей покройся. Самому случалось выглядеть так, а то и похлеще.

— Тебе? Как это?

— Я ведь Кройд Кренсон — тот самый, кого кличутДремлином. И всегда во сне перевоплощаюсь. Раз на раз не приходится — тополучше выходит, то похуже, а то и совсем никуда.

— И я тоже мог бы?

— Что? А, ты имеешь в виду — измениться снова? Со мнойслучай особый — похоже, что я единственный в своем роде. Такие вот пироги. Я незнаю способа поделиться этим с окружающими. Да тут нечему особенно и завидовать— можешь мне поверить!

— Мне бы и одного раза хватило, — раскрыв пакет идоставая пончик, вздохнул джокер. — А почему ты глотаешь пилюли? Ты что,болен?

— Да нет, просто прочищаю мозги. Меня уже клонит в сон,а я не могу позволить себе расслабляться.

— Почему это не можешь?

— О, это долгая история. Очень долгая.

— Никто не рассказывает мне историй теперь, —опечалился джокер.

— Вот дьявольщина! А впрочем, почему бы и нет? —усмехнулся Кройд.

Когда Сопля вдруг заболел и ему стало совсем невмоготу,Кройд, тщательно заперев за собою входную дверь его обшарпанной двухкомнатнойквартирки, по случаю обставленной выброшенными мебельными останками, прошел кбольному. Потный джокер, лежа на продранной кушетке, бессильно трясся в жуткомознобе. Кройд отыскал в соседней комнате жестянку, сполоснул под краном иподнес Сопле напиться. Пока хозяин жадно давился мутной влагой, Кройд, смахнувв сторону пыльный ржавый шприц и прочие древние принадлежности наркомана,уселся на жалобно пискнувший табурет.

— Тебе и раньше приходилось болеть? —поинтересовался гость.

— Никогда еще. То есть я всегда чувствую себя как бызамерзшим, но это совсем другое. То, что со мною сейчас, очень напоминаетощущения, с которых все когда-то и начиналось.

Кройд прикрыл джокера обрывком найденной в углу занавески иснова уселся.

— Может, закончишь рассказывать свою историю? —попросил больной после затянувшегося молчания.

— Да, пожалуй.

Подбодрив себя метамфеткой и дексом разом, Кройд продолжилсвое бесконечное повествование. Увлекся и прозевал момент, когда хозяинотключился полностью. Кройд все говорил и говорил и вдруг случайно заметил, чтобольной совершенно затих и у него перестала блестеть кожа — подсохла.Склонившись над телом, Кройд обнаружил, что и черты изменились. И продолжалимедленно меняться — прямо у Кройда на глазах. Даже «ускорившись» с приближениемфазы сна, он не мог ошибиться в диагнозе — все признаки синдрома брошеннойкарты здесь налицо. И даже в таком своем состоянии Кройд не мог не ощутитьтревожного холодка под лопатками. Сопля уже перенес болезнь однажды, когда сталджокером, а Кройд не слыхал ни разу, чтобы вирус затронул кого-либо вторично —за исключением самого Кройда.