я же тогда его защищал. Я подключился позже, уже на стадии апелляции. И мне удалось добиться снятия части обвинений.

– Вот как? – удивился Гуров. – Я об этом не слышал…

– Да, уважаемый Лев Иванович. Иногда нам, защитникам, удается добиться многого. Я уверен, что и сегодня мне удастся вдребезги разбить все ваши обвинения и мой клиент выйдет отсюда свободным человеком. Я никак не могу допустить, чтобы мой подзащитный, представитель самой гуманной профессии, являлся убийцей.

– Я тоже при первом знакомстве с господином Тишинским никак не мог этого допустить. Но со временем пришлось… А вот, кажется, и вашего подзащитного ведут!

Действительно, дверь кабинета открылась, и на пороге возникли несколько человек. Вначале вошел майор Ганчук, который занял свое место перед компьютером – во время допроса он должен был вести протокол. Затем конвоиры ввели Бориса Тишинского. С него сняли наручники, и он занял место рядом со своим защитником.

Гуров начал допрос.

– Гражданин Тишинский, вы задержаны по обвинению в убийстве граждан Бушуева Игната Денисовича, Овчинникова Федора Терентьевича, Зверевой Ирины Анатольевны, Любарской Инессы Васильевны и Точилина Максима Евгеньевича. Вам понятно это обвинение?

– Смысл слов понятен, но я никак не могу поверить, что эти страшные слова относятся ко мне. Разумеется, все эти обвинения ложные, и мы с моим защитником вам это докажем.

– Будет прекрасно, если вы сможете это сделать. Итак, начнем с гибели художника Игната Бушуева. Следствие считает, что вечером тринадцатого марта вы пришли в гости к художнику и задержались там до поздней ночи. К тому времени вы уже три месяца были знакомы с Бушуевым и считались его другом, поэтому художник не увидел в таком позднем пребывании ничего особенного. Как водится в таких случаях, было выпито немало горячительных напитков. То есть пил их Бушуев, а вы только делали вид, что пьете, а на самом деле сливали весь алкоголь (надо сказать, довольно дорогой) в кадку с деревом бонсай.

– Очень интересная и увлекательная история, – прервал выступление сыщика адвокат Гольдберг. – А может ли уважаемый Лев Иванович доказать свои утверждения? Или это все плод его вдохновенной фантазии?

– Нет, это не плод фантазии, я могу это доказать. По моей просьбе криминалисты провели повторный осмотр квартиры художника. В частности, они проверили состав почвы в кадке с карликовым деревом. И обнаружили там следы алкоголя.

– И что с того? – воскликнул адвокат. – Сам художник или его друзья могли подобным образом избавиться от избытка спиртного. Это все не имеет никакого отношения к событиям тринадцатого марта!

– Имеет, – упрямо твердил Гуров. – Специалисты утверждают, что есть вполне определенный темп высыхания алкоголя. Этот алкоголь был влит в землю между десятым и пятнадцатым марта.

– Вот именно! В таком огромном промежутке! Стало быть, это не прямая улика, а косвенная. Она не может стать основанием для столь серьезного обвинения!

– Сама по себе не может, но в совокупности с рядом других улик она становится основанием для обвинения. Идем дальше. Пирушка и дружеская беседа продолжились. Речь зашла о подлинно художественном поведении. Господин Тишинский заявил, что настоящий художник – смелый человек, который не боится высоты и склонен к эксцентричным поступкам. Например, ему ничего не стоит распахнуть окно и встать над пропастью на подоконник. Если Бушуев так сделает, то он, Тишинский, сделает снимок этой героической позы и разошлет его во все соцсети. Бушуев согласился и вскоре оказался на подоконнике. Вы, Борис Николаевич, действительно сделали снимок. Но когда ваш знакомый уже начал слезать с подоконника и повернулся к вам спиной, вы толкнули его в спину, и он полетел вниз.

– Это ложь! – вскричал Тишинский. – Чистая ложь! Этого не было! И вы это не докажете!

Адвокат Гольдберг сделал успокаивающий жест в сторону своего клиента и обратился к Гурову:

– Разумеется, Лев Иванович ничего из сказанного им не будет доказывать. Перед нами снова плод его неиссякаемой фантазии. Ведь снимка, о котором он говорит, не существует…

– И снова вы ошибаетесь, господин Гольдберг, – ответил на это сыщик. – Снимок существует.

Гуров нажал на клавишу, и на экране стоящего на столе монитора появился снимок. На нем была комната Бушуева. Окно распахнуто, и художник, весело улыбаясь, стоит на подоконнике, раскинув руки. При виде этого снимка адвокат Гольдберг озадачился. Еще сильнее это изображение подействовало на Бориса Тишинского. Он побледнел и совершенно растерялся.

– Вы, конечно же, хотели уничтожить этот кадр, поскольку он мог стать важной уликой, – продолжал Гуров. – Но тут сыграло роль ваше тщеславие. Вам захотелось сохранить этот уникальный кадр, и вы сохранили его в самой засекреченной части вашего компьютера. Но наши специалисты взломали все пароли и достали этот файл. Таким образом в руках у следствия оказалась вторая улика, доказывающая, что именно вы убили Игната Бушуева.

Адвокат Гольдберг решил вставить свое слово.

– Но позвольте, господин полковник, сказать главное! Мой подзащитный никак не мог убить Игната Бушуева, потому что в момент смерти художника он находился в другом месте. Мой подзащитный с двенадцатого по четырнадцатое марта находился в Кирове на Конгрессе уфологов. Есть множество свидетелей, которые могут это подтвердить.

– Вы правы, Лев Борисович, ваш подзащитный действительно в марте этого года ездил в Киров. Любопытно, что раньше он никогда не интересовался этой псевдонаукой и не писал о летающих тарелках. А в январе вдруг начал активно сотрудничать с уфологическими изданиями и писать статьи… Мне кажется, господин Тишинский уже тогда, в январе, задумал создать себе алиби таким вот замысловатым способом – с помощью своего участия в конгрессе.

– Да, но ведь вы не можете отрицать, что мой подзащитный там был?

– Нет, отрицать это было бы глупо. Однако возникает вопрос, находился ли господин Тишинский в Кирове безотлучно? И стоило мне задать себе этот вопрос и начать поиски в Кирове и в других местах, где ныне проживают участники мартовского конгресса, как стали всплывать любопытные факты. Например, я выяснил, что в промежуток между пятью часами вечера тринадцатого марта и восемью часами утра четырнадцатого марта никто из работников гостиницы «Звездный путь» не видел господина Тишинского… Хотя нет, есть исключение: его видел сторож парковки, который тихо сидел в своей будке. Сторож видел, как некий постоялец вывел автомобиль «Рено» с номером региона, где находится Татуев, со стоянки, уехал и вернулся в половине восьмого утра. И вот что интересно: этот же «Рено» зарегистрировали камеры слежения, установленные на выезде из города Кирова, и камера на Ярославском шоссе. Сопоставив все эти факты, я пришел к выводу, что алиби господина Тишинского, связанное с пребыванием на Конгрессе уфологов, является чистейшей липой.