– Покончила с собой.

– Когда?

– Несколько дней назад.

– Боже мой…

Корман уронил голову на руку. Гуров всерьез задумался над тем, что в последнее время он слишком часто говорит что-то не то и это приводит к плохим последствиям.

– Ах, Алла, Алла, – прошептал Корман.

– А вы не хотите позвонить своей дочери? – вспомнил Гуров.

– Боюсь, она меня не узнает, – ответил Корман. – Дайте вашу рюмку, я налью. Помянем Аллу и Виктора.

Гуров послушно подставил рюмку.

– Вы отлично чешете на русском, – в который раз восхитился полковник.

– Я в совершенстве «чешу» на китайском, курдском и финском, – ответил на это Корман. – Но это не принесло мне счастья в жизни.

– Скажите, Стивен, а вы действительно не работали на КГБ?

Корман едва заметно улыбнулся, после чего в упор взглянул на Гурова.

– Хотите попробовать свои силы? – спросил он. – Я бы не советовал вам этого.

– Значит, я угадал?

Корман наполнил рюмки.

– Вы мне глубоко симпатичны, Лев, но некоторые вещи лучше не обсуждать.

– Это почему же? – подыграл ему Гуров. – Или боитесь, что не пойму?

– Напротив. Поймете. И узнаете много нового. Но нужно ли это вам? Подумайте хорошенько.

Лев Иванович ничего не ответил. Залпом осушил свою рюмку и закусил бутербродом.

За окном бушевал ливень. Он лупил мокрыми ветками по оконным стеклам и заставлял вековые дубы кланяться ему в ноги.

В квартире Кормана было тепло и уютно.