— Что ты с ней будешь делать?

— О, у меня на этот счёт большие планы. Но для начала позволь закончить одно дельце. Карари, Борахи!

Двое великанов, один в доспехах, второй в тканевом облачении, воспарили к потолку и склонили головы перед королём.

— Предательство! — застонал Меренаки. — Мать-Земля, что же мы наделали?

Белионд что-то шепнул им на ухо, после чего великаны бок-о-бок полетели над столицей, кого-то высматривая в толпе солдат. Олег догадался, кого. Карари первым увидел их, указал рукой Борахи. Они спустились, встали прямо перед Меренаки.

— Как же ты мог? — горько вымолвил мастер.

— Сдавайся, мастер. Всё кончено, — низким басом, тихо прогудел монстр. — И прикажи повстанцам сделать то же самое.

— Не раньше, чем ты ответишь мне. Скажи, зачем? Ведь мы столько раз бились плечом к плечу, столько раз спасали друг другу жизнь, через многое прошли вместе. Зачем? А ты, брат мой? Неужели ты не увидел истинного лица короля?

Карари не выдержал, отвернулся. Борахи, великан с белыми глазами, мертвенно-бледной кожей, тонкими пальцами, острыми чертами лица с впаыми шеками лишь усехнулся, направив руку с браслетом на Меренаки.

— Не предавал я тебя, мастер. Я изначально был на другой стороне. Наша встреча в темнице не была случайной. Меня к тебе подселили. Это было частью плана. Нужно было убедить Сайенда, что его его войска не смогут противостоять армии короля. А ты, к тому времени, втайне соберёшь ополчение. Ну, а развязку ты видел. Так что брось меч, дружище. По-хорошему тебя прошу.

Меренаки чуть ли не плакал от досады:

— Я не могу в это поверить! А то, что произошло в разломе? То, как нам помогла Мать-Земля?

Карари обернулся, снял шлем. Его глаза лихорадочно бегали по фигуре мастера:

— Прости, друг, всё обман. Нет никакой Матери. Всё было продумано заранее. Не она защитила тебя от лавы, и не благодаря её помощи я порвал цепи. Белионд одурачил тебя, сделал пешкой в своей игре. И ты справился с задачей как нельзя лучше.

Меренаки рвал на себе волосы:

— Что ты говоришь? Это позор!

— Да брось, командир! Король милостив. Тебя ждёт большая награда, как и всех нас. Только уговор — пока никому ни слова.

— Что ты с ним нянчишься! — не вытерпел Борахи. — Не видишь разве, что он безнадёжен? Пора кончать эту игру. Отойди.

— Подожди. Ну же, дружище. Не упрямься, отдай меч.

— Нет.

— Тогда мы убьём тебя, этого выскочку Лиродена, тем более, что он мне никогда не нравился, пацана этого, дружка дочки врага. По-хорошему, нужно было бы прихлопнуть этого человечка, но у Белионда на него свои планы. Тоже мне, героя нашли. Пустое место он. Пыль, недостойная уважения.

— У меня есть одно право, — холодно заметил мастер.

— И какое же?

— Право последнего поединка.

Карари скривился:

— Ой, да брось ты! Этот обычай давно устарел.

— Но он всё ещё в силе. Проигравшая сторона имеет право на поединок. Выигравшему дается возможность попросить за близких друзей.

— Я знаю этот обычай не хуже тебя! — повысил голос Карари. — Но у тебя нет сейчас шансов. Ты ослаблен и не сможешь показать всё, на что способен.

— Не обольщайся, дружище.

— Да я же смету тебя, словно щепку! — взревел от досады Карари, надевая шлем.

— Ну, так попробуй.

— Ну, будь по твоему. За кого ты намерен просить? Хотя, нет, не отвечай. За них? — кивнул он в сторону Лиродена, Вилена и Краснова.

Меренаки был весь воплощение холодности:

— За них.

Карари выхватил длиннющий меч, пошёл кругом:

— Какая глупость. Благородная, конечно, но глупость.

Меренаки вытянул свой, молча двинулся в противоположную. Толпа вокруг загудела, сдвинулась, образовав круг.

— Надеюсь, ты помнишь правила. Бросивший вызов не может даже ранить, а вот я могу тебя убить. И, несомненно, сделаю это.

— Спасибо за напоминание. Начнём? — у плеч мастера блеснули круги, вычерченные в воздухе клинком.

Вместо ответа Карари с рыком ринулся на него, в излюбленной манере вкладывая в стремительные удары богатырскую силу. Пространство сотряслось жалобным стоном оружия, шарканьем ног и глухими ударами по защите.

Начал с классического «крест-накрест», прямой рубкой, потом перевёл вниз по широкой амплитуде, обратными ударами, изучая, насколько мастер восстановился после ранений. Прекрасно понимая, что тот не будет использовать всех хитростей, на которые был способен. Потом поработал по «среднему этажу», сочетая рубящие удары с выпадами.

Меренаки даже не вспотел. Он прекрасно знал технику противника. Держа меч одной рукой, то высоко над головой, то опуская в ноги, он отбивал удары, легко распознавая направления по движениям плеч, локтей и запястий, шагам ног и наклонам туловища. Правда, пару раз даже он не успевал,. Пришлось работать тяжёлыми налокотниками.

Карари, понимая, что постепенно выдыхается и выдаёт себя с головой, разорвал дистанцию:

— Прекрасно, мастер. Просто превосходно. Минимум движений, максимум эффективности. Но так мы будем драться очень долго. Эй, ты! Да, ты, одноглазый! Брось-ка мне меч.

Воины заволновались, круг вокруг бойцов начал сжиматься. Меренаки остановил негодование жестом. Один из стражников бросил свой клинок. Карари его подхватил, глянул исподлобья, крутанул оба. Бросился в повторную атаку, рубанув одним сверху, а вторым сбоку. Мечи сшиблись в воздухе с адским скрежетом. Меренаки сумел парировать оба, повернув свой меч остриём вниз и уйдя в сторону. Ударил плашмя в область щеки, но догонять и добивать не стал. Толпа возбуждённо взвыла, потрясая оружием.

Шлем Карари смялся, прорези для глаз сдвинулись так, что перестал видеть. В ярости он сорвал его с себя. Завёл руку, потрогал кожу. Крови не было. Помотал лысой башкой и накинулся, словно рассвирепевший слон, повторяя ошибку многих, многих бойцов. Завертелась мельница свирепых ударов, один за другим, с частотой швейной машинки. Меренаки изнемогал в защите, уворачиваясь, подставляя под них лезвие, плечи и локти.

— Карари, остановись! — в ужасе закричал Олег.

Слабость дала о себе знать в самый неподходящий момент. В глазах замутилось, мастер не успел должным образом подвернуть лезвие, чтобы пустить меч противника по плоскости клинка и сразу перевести в другую сторону под летящий второй. Вместо этого вышел жёсткий блок грань-в-грань. Оба лезвия брызнули в стороны сталью, образовались острые выбоины, клинки застряли друг в друге. Второй меч ударил по нагруднику. Лишь в последний момент Меренаки успел выгнуться и смягчить его так, что тот не пробил броню.

— Карари, нет! — визжал Краснов.