Ветер взъерошил волосы.

Прохладно.

Террасу, на которой я сидел, врезали в отвесный утес. Бревна частично были утоплены в монолитной скале, частично покоились на небольшом уступе. Ограждение состояло из металлических стержней и протянутой между ними веревки. Поверх бревен неведомый строитель уложил дощатый настил.

Жилище Брина вызывало восхищение. Продуманность каждой детали всегда вызывает восхищение. Я знал, что зодчие Миядзаки научились мастерски врезать свои дома в скальную породу и добиваться необычайной прочности конструкции. Материалом служила древесина ятобы – твердая, редкая и невероятно дорогая. На Тверди ятоба не растет, поэтому Скиты закупают этот материал во Внемирье. Так вот, дом родителей Брина и Навсикаи был полностью выстроен из ятобы. Одним боком терраса, как я уже сказал, упиралась в скалу, а другой стороной примыкала к дому.

Собственно жилище, в котором меня поселили, полностью рушило все человеческие представления о нормальном доме. Центром этого сооружения являлся древесный столб, упиравшийся своими концами в скальные выступы. Стена утеса в этом месте образовывала небольшой провал – достаточный, чтобы установить эту распорку. Концы столба намертво вмуровали в породу. На эту странную «спицу» были нанизаны комнаты, имеющие разную конфигурацию и размеры. Каждая комната представляла собой отдельный блок, крепившийся не только к центральному столбу, но и к утесу. Вдоль столба тянулась спиральная лестница, по которой дети переходили с одного жилого яруса на другой. Внутри была предусмотрена канализационная система, связанная с глубинным трубопроводом Скита. Снаружи дом обладал всеми атрибутами привычного жилья – окнами, скатами крыш и водосточными трубами. Крышу верхнего яруса сделали плоской – в нее врезали люк, служивший обитателям входной дверью. Через люк выбирались на каменистую тропу, вливавшуюся в систему переходов пристенного города. Тропа оказалась довольно широкой. Прохожих защищала металлическая ограда. Во всяком случае, на этом участке.

За спиной раздались легкие шаги.

Навсикая.

Младшей сестренке Брина на вид было лет шесть. Совсем кроха, мне не доводилось прежде общаться с такими детьми. Вечно всклокоченные пепельные волосы, вдумчивый взрослый взгляд. Как и все обитатели Утеса, Навсикая носила плотные штаны и полушубок. На ногах – удобные горные сапоги. Передо мной стоял ребенок, выросший на краю бездны. Очень самостоятельный ребенок. Девочка подолгу жила одна в ожидании брата. Я не представлял, как такое возможно. Но спрашивать о родителях у Брина не хотелось – дети пережили горе, о котором лучше не напоминать. Захотят – сами расскажут.

– Замерзнешь, – сказала девочка.

Я улыбнулся.

Она не знала, что мне довелось расти в горах Трордора. И мне очень не хватало утренних медитаций, совместных тренировок послушников и наставлений Вячеслава. Я сделал глубокий вдох.

Почти как дома.

Вот только домом для меня были горные террасы гильдии, а не заброшенный лесной хутор.

Я не сразу заметил, что Навсикая протягивает мне чашку. Заметив, с благодарностью принял ее и сделал маленький глоток. Травяной чай. В доме имелся очаг, но топился он не дровами, а газом, поступавшим из недр Скита. Привыкнуть к таким вещам тяжело. Хотя я и понимал, что небесный мир гораздо более развит, чем королевства Тверди.

Девочка уселась напротив, скрестив ноги.

– Ты все время так сидишь по утрам?

Пожал плечами.

– Раньше – сидел. Но теперь не всегда получается. Нет времени.

– А зачем тебе это?

Сделал глоток.

– Успокаивает. Приводит мысли в порядок. Лучше понимаешь мир.

Объяснить шестилетнему ребенку весь смысл медитации трудно. Наставник из меня никудышный. Наверное, поэтому и не приняли во Внутренний Круг.

К Атоллу медленно подплывал браннер.

Я постепенно привыкал к новому ритму жизни. Облака – мощная торговая федерация. Жители Скитов не пользовались кораблями, их не интересовали наземные караваны. Торговля с Твердью и соседними Островками велась исключительно воздушным путем. К пристани все время кто-то причаливал. Мне часто доводилось видеть грузовые браннеры. Гондолы там полностью отсутствовали, а погонщики устраивали себе временное обиталище на досках, ящиках и тюках, сцепленных между собой. Эти отчаянные ребята подолгу жили в палатках с минимальными удобствами. Они готовили еду в металлических жаровнях, спали в мешках, принайтованных к палубе, мылись в реках и озерах, изредка спускаясь с небес. В команде обязательно работало несколько верхолазов. Говорят, за дальние перегоны купцы щедро платили.

– Скоро завтрак, – сказала девочка.

Я кивнул.

Отхлебнул из кружки.

Вспомнился длинный спуск по лабиринтам пристенного города. Прошло всего три дня, но мне кажется, это было вчера. Выступающие из скальной породы тропы, огороженные хлипкими веревочными конструкциями, плавно переходили в каменные ступеньки. Вырубленные столетия назад, они ныряли под карнизы и внезапно превращались в скрипучие настилы. Чтобы попасть в свои домишки, местные обитатели карабкались по веревочным лестницам – это считалось нормой. Рлок неотступно следовал за мной. Мне кажется, происходящее ему нравилось. Никогда еще представители его вида не забирались столь высоко.

Мы завели Рыка в пещеру, примыкающую к нижней комнате странного жилища Брина. Никаких металлических дверей и запоров. Я мысленно пообщался со своим другом и объяснил, что мы гостим у хороших людей. Их не надо трогать, сказал я. Рык согласился. Он уже привык к походным условиям и к частой смене обстановки. Он даже привык к тому, что не все двуногие являются добычей.

Я встал и последовал за Навсикаей.

Чашка еще дымилась в моей руке.

Брин отправился в город за продуктами. Я решил побыть с девочкой. Оставлять ее наедине с полярным рлоком не хотелось. Он бы не тронул ребенка, но по личному опыту я знал, что большинство людей испытывает суеверный ужас в присутствии Рыка. На протяжении трех дней я присматривался к девочке, силясь понять, что творится в ее душе. Никакой реакции. Удивительно.

Терраса примыкала к комнате Брина. Чтобы попасть на кухню, нам пришлось спуститься двумя ярусами ниже, миновав гостиную, в которой временно поселили меня. Лестница змеей вилась вдоль центрального столба. Перила отполированы бесчисленными касаниями. Внешние стены превращены в застекленные фасады. Просыпаясь по утрам, я мог наслаждаться великолепной панорамой, буквально врывавшейся в мою комнату. Неведомый архитектор потрудился на славу.

Разгоняя утреннюю стужу, на кухне пылал очаг – каменная чаша, стоящая в углу под прямоугольным выростом вытяжки. Огонь поддерживался какой-то жидкостью, поступающей из нижнего резервуара. Дыма практически не было.

Пока девочка накрывала стол, я подошел к чаше. На меня повеяло теплом. Огонь горел беззвучно – без привычных костровых потрескиваний и ярких всполохов. Мертвенно-бледное пламя.