обрамленное львиной гривой волос. Большие мохнатые брови крутыми изгибами уходили к вискам. Ясные серые глаза смотрели из-под них с усмешкой, но по-доброму. Незнакомец пригладил ладонью в перчатке усы и бороду, и сказал так:

— Я пришёл за тобой, Тинчес. Твоё убежище возле дома нынче утром нашли солдаты. Обитать в Гнилой Луже… это, согласись, не самое лучшее из жилищ. Здесь, у костра, хорошо, но и костёр когда-нибудь погаснет. Потому я предлагаю тебе перебраться к нам, на маяк.

— Почему я должен вам верить? Кто вы такой?

— Ты можешь называть меня Акана — что означает "Меч". Ты можешь называть меня Ашман, что когда-то означало "Камень". Ты можешь называть меня Эргрен — что означает "Уставший от собственной силы". Ты можешь именовать меня Гаймартан, "Бессмертный" — как самого первого из живших на Земле людей. Ты можешь звать меня Таргрек — что означает "Отшельник" и как зовется книга, что ты постоянно носишь с собой. Наконец, ты можешь называть меня своим собственным именем — ибо кто есть встреченный нами, как не часть нас самих, а значит — и мы сами? Не так ли, о премудрый Тинчи?

В насмешливых глазах Отшельника было что-то, удивительно напоминавшее Тинчу отца. И в то же время это, разумеется, никак не мог быть не только отец, но даже близкий родственник, поскольку таковых у Даурадеса давно не осталось.

— Я понимаю, что удивил тебя своим появлением, — продолжал пришелец, наблюдая, как Тинч, как ни в чем ни бывало, один за другим, зарывает в угли желтоватые, тугие клубни. — Но поверь и не требуй объяснений: наши с тобой дороги именно здесь должны были пересечься. Кто я такой? Хотел бы я сам знать об этом. Откуда я так хорошо знаю тебя? Когда-нибудь догадаешься сам. Почему я здесь? Ты же молился Великому Дню, чтобы он послал тебе силы десяти человек? Эти силы пришли тебе на помощь вместе со мной.

— Нет, я не "диавол", — улыбнувшись, прибавил Акана, или Ашман, или Эргрен, или Гаймартан, или Таргрек. — Я такой же человек, как и ты. Есть вещи… о которых я не могу сейчас сказать. Когда-нибудь тебе будет дозволено узнать и об этом.

— А вы можете говорить как все люди, нормальным голосом? — спросил Тинч. — А то будто в школе: "бу-бу-бу" да "бу-бу-бу"…

— Во-от! — с удовольствием протянул Отшельник. — Вот теперь я слышу, что говорю с настоящим Тинчем. Ладно, парень. Что ты там ёрзаешь на корточках, присаживайся. Места хватит обоим. Ночи стоят долгие, картошка скоро испечётся, а мне, откровенно признаться, ужасно хотелось бы услышать рассказ о Бугдене и твоих приключениях. Как поживает старина Моуллс? Жив, старый Создатель Дворцов? А Хэбруд, что подарил тебе твои бесценные чётки? А Тайри? Какой ты ее оставил? Навестил её перед уходом?

— Вспомнил! — прервал его Тинч и от возбуждения прихлопнул в ладоши.

— Что именно?

— Вспомнил, на кого похож человек, которого держат в подвале моего дома.

— То, что бывший келлангийский моряк Терри Грэйа так похож на Тайру Грэйа, совсем не удивительно. Они брат и сестра, правда — только по отцу.

Тинч более не удивлялся тому, что Отшельник по какому-то особому таланту был осведомлен обо всем на свете. Читает мысли? Что с того… Я тоже сумею, если захочу.

— Да, они брат и сестра, — задумчиво добавил Таргрек. — Брат считает сестру погибшей, ведь она сбежала из дома в тот день, когда её собственный отец… Впрочем, покойный Птэр, великий пират и лоцман, конечно, вряд ли был идеальным воспитателем для рано созревшей двенадцатилетней девочки… Боже, в какие времена всякий раз доводится жить людям! Так ты хочешь сказать, что Тайри пятнадцать лет и что она жива-здорова?

— Ну, здорова, — пожал плечами Тинч. — Лепит всё… горшки свои…

— Расскажи, расскажи, подробнее!..

— Да вы, наверное, и сами всё хорошо знаете, — попробовал отбиться Тинч.

— Да, друг мой, разумеется, знаю. Только, знаешь, о некоторых вещах иногда так хочется просто от кого-то услышать…

4

С таким спутником, как Таргрек, Тинчу можно было никого не бояться. Они ещё с часок посидели у костра, наполнили желудки, как-то необычно быстро перешли на "ты" и, распевая во всё горло куплеты про дядюшку Турикса, отправились вначале на Гнилую Лужу, — где великан положил на плечи оба мешка с картошкой, предоставив Тинчу почётную обязанность нести его посох, — а затем побрели на холм, к развалинам маяка.

Доски старенького мостика надрывно заскрипели под тяжестью Таргрека. И почему я, действительно, не такой большой и сильный, подумал Тинч. Попадись им сейчас, по дороге "стадники" — он сумел бы, разумеется, отмахаться посохом, а его спутник…

Интересно, боевой мешок с картошкой — наверное, достойное оружие в руках такого богатыря?

Он машинально стал прикидывать, что бы сделал, распоряжайся он силой Отшельника. Наверное, освободил бы вначале того парня, Терри Грэйа, о котором они только что говорили. Твой дом, который враги превратили в тюрьму — уже не дом…

— Так в чем же дело? — прочитав его мысли, обернулся, поигрывая на плечах мешками, Таргрек. — Если надо — выручим. Только вначале — хорошенько отдохнуть и выспаться. Сейчас, познакомлю тебя с нашими ребятами…

Однако когда они взобрались на холм и подошли к тому месту, где под ярким светом звезд зеленовато светились развалины коугчарского маяка, навстречу им никто не вышел.

Таргрек сбросил мешки, расшевелил задремавших часовых и, не размышляя долго, отправил всех спать.

В небольшой комнатке, на матрасе, набитом соломой, освещённые пламенем старенькой керосиновой лампы, ночевали: огромная собака с отвислыми лохматыми ушами и вцепившиеся в её шерсть маленький мальчик и девочка постарше — две светлых, золотисто-жёлтых головки. Рядом, на диване, сипло дышал и подхрапывал в темноте ещё кто-то.

Споткнувшись о чью-то ногу, Тинч нечаянно разбудил лежавших. Собака подобрала лапы, приподнялась и лизнула Тинча в лицо.

— Кайсти, — позвал малыш.

— Ты б поосторожнее шагал, что ли, — не открывая глаз, пробурчала Кайсти. — Полуношник…

Пригасив лампу, Тинч почти на ощупь отыскал свободное место. Свет звезды пробивался в щель между стеной и куском портьеры, занавешивающим вход. На дворе была тихая и безветренная ночь. И только море — по-прежнему прокатывало волну за волной где-то там, под обрывом, совсем близко-близко…

Он снял куртку. Придвинувшись к спящим, накрыл ею ребятишек и укрылся сам. И только положил голову — на что-то мягкое, даже не поняв, на что — сразу же и заснул…

Все-таки, удобная это вещь — старая драгунская куртка.

Глава 11. Сражение при Вендимиоке