Прощай, любовь, прощай, надежда

На тишь и счастье впереди,

Мир поменял свои одежды

На серый выцветший мундир.

Прощай, любовь, прощай, родная,

В дорогу чарочку подай,

Мне шлем и куртка боевая

Тебя заменят невзначай…

Старая солдатская песня

1

— Привет, простоватые! Вас стало одним больше!

Такими словами приветствовал старый Гурук сержантов драгунского полка. Игроки швырнули карты на стол. Дремавшие на полатях открыли глаза. Сержант Норт прижал ладонью струны чингаросса:

— Ишь ты! Не прошло и века…

— Сколько вам сейчас, Гурук? — полюбопытствовали из глубины палатки.

— Сколько ни есть — все мои, — хмыкнул Колдун, усаживаясь и ловким щелчком сшибая соринку с сержантской нашивки. — Стоило, однако, заваривать эту кашу. Хотя бы ради унтерских харчей.

— Ну, харчами и у нас особенно не разживешься… — ответил с полатей ещё один голос.

— Что ж, — пожал плечами новоиспеченный сержант. — Не поем — в зубах наковыряю.

— …А вот бутылочка где-то была. — продолжил голос.

— Да, где же? — отложив чингаросс, оживился Норт.

— Поищи в подсумке, там, в углу, — сказал, поднимаясь из-за стола, худой как сухое дерево унтер-офицер по имени Крабат. Подойдя к новоиспеченному сержанту, тряхнул его за плечи:

— Молодец. Поздравляю. Лучше поздно, чем никогда.

— Этак пойдёт, он и до генерала доберется, — сказал кто-то. — Пойдёт, пойдёт, и дальше пойдёт.

— Ладно, — сказал Крабат. — Теперь к делу. Какие новости привез?

Они чинно расселись за столом и, пока Норт разливал по кружкам, слушали рассказ новоприбывшего.

— Новости, конечно, не ахти, — начал Гурук. — Война всё-таки будет. Келлангийский консул удрал из Дангара. Генерал Хорбен ультиматум прислал — дескать, "вернись и всё прощу!".

— Угу, — отозвался Норт. — Это мы сейчас, без промедленья. "Люблю тебя как душу, трясу тебя как грушу".

— Зовёт обратно, в военный союз. Дескать, а что произошло, ребята? Ничего такого. Ну, сменили опять генерала на генерала — ваше дело. У вас в стране, вообще, кинь палкой в собаку — попадёшь в генерала, да… Только поставки пушечного мяса впредь не прекращайте. Дескать, поплакал я с такой обиды, да и простил вас, засранцев. Ужо только впредь не ослушайтесь. А то…

— А то! — набивая трубку, бросил Крабат. — А то мы здесь ничего не видим, не ведаем. Их там, с той стороны, всё больше и больше.

— Посему, — продолжал Гурук, — мне поручено довести, что военный совет решил принять бой и, разгромив келлангийцев в поле, выдвигаться к Урсу. Нашей задачей будет…

Не договорив, он глубоко, с удовольствием, потянул в себя дымок. Его собеседники терпеливо помалкивали.

— Ну ты, начальник штаба, — не выдержал Крабат. — Не тяни.

— Здесь, старики, история такая, — продолжил Гурук. — Весь совет был "за", только Гриос и Карраден — против. "Даурадес никогда не одобрит всего этого". "Почему?" План вроде бы удачный. Келлангийцы стоят рыхло. Попробуют атаковать — им хуже. То, что понагнали своей солдатни — дела не решает. Здесь, на нашей земле, мы — хозяева…

— Насмотрелись мы на эту кашу, — устало молвил один из взводных. — Начнут палить — половину своих накроют. "Лучшие в мире…"

— Так вот, отчего ж? А Карраден, — он теперь начальник дангарского гарнизона, — твердит одно, мол: нет и нет. Есть слабое место… А план, ребятки, у них был такой. Организовать позицию так, будто мы подались и отступаем. А потом — загнуть мешок и пускай попрыгают… И вот — приходит Даурадес! И, как обычно: "Всё это замеча-ательно. Просто гениа-ально." Потом сразу: "Скажите, а какой людоед всё это придумал?" Генералитет, конечно, в недоумении. А Даурадес объясняет. "Я спрашиваю: какому людоеду пришла в голову мысль поставить в такое дело молодых?"

— Понятно, — сказал Норт. — Это они в "воспитательных целях". Чтоб парнишки пороху понюхали.

— Суки они, — просто отметил Крабат.

— Вот-вот… И тогда Даурадес предложил на место отступающих поставить нас, как самых опытных. Мы должны будем и бегство изобразить, и вовремя остановиться, чтоб не прорвать дыру в обороне…

— Та-ак… — вздохнул кто-то.

— Стало быть, завтра в дело? Наконец-то.

— Сколько наших поляжет… Половина? Не меньше…

— Давайте выпьем, господа.

Они выпили, не закусывая. Гурук и Крабат сидели друг напротив друга у стола. Норт потянулся за чингароссом.

— Лошадка милая, куда же ты несёшься?

А я лежу, и нет, и нет меня…

"На этих тагров дров не напасёшься!

Песком присыпьте, чтобы не вонял!"

— Кончай скулить, — предложил кто-то.

— Погоди-ка, — сказал Гурук. — Знаю и я одну из этих модных песенок. Дай-ка инструмент. Ну и развалина. Дрова ты им, что ли колол?

Чингаросс действительно побывал не в одной переделке. Его полукруглый кузов был залатан и кое-где даже подбит гвоздями. Гурук подтянул колки и отложил на стол трубку.

— Вставай, солдат! Скрипят ступени

И в дверь кулак с размаху бьёт.

А день вчерашний был последний,

Труба трубит, трубит поход.

Вот птицы чёрные пропели,

Хрипит сигнальная труба…

Ружьё к ружью, шинель к шинели,

С судьбой смыкается судьба.

Надежда милая, сестричка

Мне шлем тяжёлый поднесет,

А сердце бьётся, словно птичка,

Что так взволнованно поет.

Жизнь разошлась на половинки

Под барабанов тяжкий гром…

Блестят, блестят, блестят слезинки

На детском личике твоём.

Нам командир-мудрец прикажет

И место выберет в строю,

И путь-дороженька проляжет

От бытия к небытию.

Там, впереди — дороги, битвы,

Куда пойдем за взводом взвод…

Твоя любовь, твоя молитва —

Она спасёт меня, спасёт…

Твоя любовь, твоя молитва —

Она спасёт меня, спасёт.

— Сыграй ещё, — попросили после паузы.

Гурук со вздохом отложил чингаросс.

— Кем ты был раньше, Колдун? — спросил Крабат.

— Ну, солдатом не родился… А вообще, хотелось бы, конечно, просто вспомнить.

— Да. Вспомнить, — потёр виски Крабат. — Хорошо б, если бы пришла когда-нибудь эта возможность — вспомнить…

Предзакатным часом они поменялись окопами с молодыми.

Разведали местность. Неприятель стоял лагерем прямо напротив. Посёлочек носил бэрландское название Вендимиок и в ночи был виден издалека. Костры, огни, ржанье коней — келлангийцы явно не собирались прятаться.

— Гурук, — спросил старого солдата Норт, когда они обходили посты, — я не понимаю, война объявлена?

— Война идёт, сержант.

— Тогда, почему… Быть может, завтра ничего и не будет? Заключат мир…

— И мечтать забудь.

Гуруку хорошо