За прошедший час, видимо, он сумел прожевать запиханный ему в рот кляп. Бросившаяся к нему Анна без промедления засунула ему новый. Но было поздно — его призыв о помощи был услышан. За дверью началась суматоха, неожиданно прерванная зычным, отдающим приказы рёвом.

— А вот и Бармалей пришёл, — вздохнула Анна.

В следующую секунду дверь содрогнулась от чудовищного удара — в неё ударили плечами сразу несколько человек. Не дав друзьям времени на обдумывание, удар повторился. Замок и петли жалобно застонали.

— Ну и что теперь делать?! — воскликнул Рустам в перерыве между ударами. — Дверь так долго не выдержит!

— Значит, её нужно открыть! — воскликнул Анна.

И не дожидаясь возражений, бросилась к замку. И повернула в нём ключ прямо в перерыве между ударами.

— Нет! Аня, не надо! — закричал Рустам.

Но было поздно.

Неожиданное решение сработало — от следующего удара дверь распахнулась, и в комнатку влетел Бармалей. Летел он невысоко и недолго — тут же споткнувшись о лежащего на полу дедка, пират сверзился на пол.

Вне всякого сомнения, Бармалей был опытным бойцом. Упав, он сгруппировался, уйдя в перекат. Чтоб тут же врезаться в рухнувшую на него кучу сундуков, корзинок и рыболовных сетей. Но даже это его не остановило — раскидав коробки, он поднялся…

Чтоб увидеть прямо перед своим лицом раструб пистолета, зажатого в руках стоящей в стойке вивера Анны. Тех нескольких секунд, которые Бармалей потратил, возясь с мусором, ей хватило, чтобы снова запереть дверь на ключ и выхватить из-за пояса пистолет.

— Жить хочешь? — улыбаясь, спросила она.

— Он не понимает по-русски! — воскликнула Малика.

— Жить хочу, — сухо выплюнул Бармалей. — Русский немного понимать.

* * *

— Что там у них происходит? — спросила Ида, осторожно выглядывая из-за узенькой бойницы зарешёченного окна.

— Думаю, что бунт, — ответил Игорь, тесня Иду назад, подальше от окна.

После того, как Ужасный Капитан ушёл решать проблему с захватом заложников, прошло не меньше четверти часа. Всё это время наша парочка, забытая и покинутая, просидела в пустой капитанской каюте. Команде и капитану было решительно не до них: они с криками и руганью выясняли отношения, обострившиеся после того, как Игорь нажал клавишу на трансформаторе.

— Это и есть твой план? — спросила Ида, отворачиваясь от окна. — Перессорить пиратов между собой?

— Пока они ругаются, они не станут штурмовать комнату, где заперлись наши друзья.

— Это патовая ситуация, Игорь! Неужели ты не понимаешь!

— Понимаю. Понимаешь… Просто я… — Тут он сморщился, словно съел лимон, но всё же выговорил ужасные слова: — …совсем не знаю, что делать. Это был импульсный поступок. Нужно было время назад пустить — на трансформаторе такая клавиша есть!

— Что, не терпится исчезнуть из реальности? Помнится, ты рассказывал, как вы встретили парня, который проиграл, играя со временем.

— Его зовут Генка. И он не просто так играл, а спасал людей, — мрачно сказал Игорь. — Я должен был поступить так же.

— Нет, не должен! — возмутилась Ида. — Ты мне нужен здесь и сейчас.

— В любом случае это всё разговоры в пользу бедных, — вздохнул Игорь, — потому что трансформатор сейчас в руках Ужасного Пирата.

Ида развела руками. Это было действительно так. Уходя из комнаты, капитан вытянул трансформатор из рук опешившего Игоря. Так быстро, что она не успела вмешаться и убедить оставить ценный прибор в каюте.

— Признание проблемы — уже половина решения, — чуть натянуто улыбнулась Ида. — Не беспокойся и не волнуйся. Давай подумаем вместе. У нас обязательно получится. Ещё раз, расскажи по порядку, какой социальный закон ты отключил?

— Абьюз, — вздохнул Игорь.

— Неожиданное решение, — удивилась Ида. — Абьюз — это же разновидность психологического или физического насилия над человеком. Чем его отмена могла нам помочь?

— Это не простое насилие, — сказал Игорь, — а форма психологической манипуляции. Целью абьюзера является подчинение жертвы своей воле. У людей, в базовой прошивке, есть стремление подчиняться силе. Это эволюционный механизм, который мы получили от наших выживших предков.

— Выживших?

— Те предки, которые бунтовали, выступая против давящей на них силы, очень часто не оставляли потомства. Увы и ах.

— Ну, это понятно, — сказала Ида, — но я всё ещё не понимаю, как это поможет нам.

— Давай я сначала расскажу, как абьюз работает… — начал Игорь.

— Абьюз не работает! — воскликнула Ида, возмущённо всплеснув руками. — Как можно такую глупость в двадцать первом веке говорить!

— Ах если бы! Будь по-твоему, мы бы давно от этого обезьяньего пережитка избавились. Эволюция не терпит неработающих вещей. Правда в том, что абьюз чудовищно эффективен.

— То есть ты, — Ида упёрла руки в бока, — будешь сейчас уверять меня, что мужчина, избивающий женщину, прав?

— Конечно нет. Я не защищаю урода. Просто объясняю, как это работает. Когда-то, в самом начале отношений, он использовал насилие по отношению к женщине. Побил посуду, накричал или, может быть, даже ударил.

— Женщина должна была немедленно разорвать эти токсичные отношения.

— Должна была бы, — сказал Игорь. — Вот только сделать это далеко не так просто, как принято считать. Этот инстинкт, который учит тебя не перечить силе, делает это очень хитро. Он делает фигуру абьюзера более значимой. Вместо ненависти ты начинаешь испытывать к агрессору уважение. И чем больше он издевается, тем сложней от него уйти. Такая вот психологическая ловушка.

— Хорошо, но как это должно помочь нам?

— Тем, что на уважении, вызванном насилием, держатся не только семьи с токсичными отношениями. На этой универсальной скрепе держится много чего — организации, банды, даже целые страны.

— И этот корабль, — закончила мысль Ида.

— Больше не держится, — торжественно сказал Игорь. — Я отменил абьюз.

На палубе, словно подтверждая его слова, раздался сухой треск пистолетного выстрела. Потом ещё один. И ещё. Очень скоро там началась настоящая перестрелка, сопровождаемая криками ярости и боли.

— А вот и революция началась, — вздохнула Ида.

* * *

— А почему ты никогда не рассказывал, что увлекаешься хоккеем? — спросила Инка, разглядывая развешенные на стене детали хоккейной амуниции.

— Потому что больше не увлекаюсь, — отмахнулся роющийся в шкафу в поисках одежды Витька. — У мамы