— Что интересно, — продолжает Филипп, — в разных странах вкусы различны. Во Франции предпочитают тяжелые ароматы, а вы, англичане, любите цветочные. И потому, даже если кто-нибудь вроде Calvin Klein успешно распространяет свою продукцию по всему миру, у нас он не входит и в тридцатку лидеров. Поэтому для брэнда вроде вашего мы предполагаем исключительно цветы, цветы и цветы.

В ушах у нас все еще звучат эти слова, когда нас влекут в соседнюю комнату, где мы должны опробовать некоторые ароматы. Там владычествует Ксавье. Вдоль одной из стен тянется длинный стол, сплошь уставленный пузырьками и бутылочками с эссенцией. Они расставлены по степени насыщенности жидкости; там вся гамма оттенков, начиная с прозрачного и заканчивая золотым и темно-фиолетовым. Некоторые образцы явно уникальны. Они, судя по всему, стоят бешеных денег, в то время как другие здесь просто для того, чтобы пополнить количество. Ксавье прохаживается взад-вперед, от стенда с образцами до маленького столика в противоположном углу. Там лежат пачки белых бумажных конусов, на конце каждого — небольшое углубление.

— Итак, — говорит Ксавье. — Розы плюс фиалки.

Он пересекает комнату и возвращается с бумажными конусами и флакончиком эссенции.

— Брызгаем. Ждем пять секунд. Потом нюхаем.

Мы с Александром вдыхаем и начинаем кашлять. Нет никакого сомнения в том, что это запах фиалок. Он врывается в бронхи и раздражает заднюю стенку горла, так что меня начинает тошнить. Я вспоминаю те жуткие лиловые леденцы, которые валялись в комоде моей бабушки вперемешку с нижним бельем и не соблазняли меня даже в детстве.

— О Боже, — говорю я. — Какой неприятный запах…

— Да? — осведомляется Филипп. — Но в вашей стране эти духи очень хорошо раскупают!

— Кто? — интересуется Александр.

— Молодые женщины.

— Неужели молодые женщины настолько просты? — спрашивает он.

— Исследования показывают, что так оно и есть, — настаивает Филипп. — Давайте попробуем что-нибудь восточное, если хотите, тот аромат немного мягче. В Англии такие сочетания тоже идут нарасхват.

Ксавье снова исчезает и приносит нам нечто благоухающее и воистину фантастическое. Это амбра. Мы с Александром внезапно ощущаем приятное возбуждение. Ситуация кажется просто невероятной и отчасти даже веселой. Ясно, что никакой сделки не будет, поэтому можно просто наслаждаться жизнью. Мы просим, чтобы нам дали понюхать что-нибудь еще. Церемония, которая явно доставляет Ксавье удовольствие. Он брызгает, нюхает и называет ароматы «возвышенными», «тонкими» или «сексуальными». Нам нравится амбра, жасмин и лотос; но все это — слишком изысканно и роскошно для нашего покупателя. Ксавье говорит, что такие ароматы слегка похожи на церковные благовония, в них много фимиама.

— Можете нам поверить, — добавляет Филипп. — Ксавье происходит из семьи потомственных парфюмеров. Его отец создал Poison.

— Неужели? — говорит Александр, делая вид, что слышит об этом впервые. — Да ведь это все равно что быть сыном «битла»!

Ксавье, очевидно, равнодушен к «Битлз».

— Не совсем, — отзывается он.

— Послушайте, — говорит Филипп. — Позвольте нам не принимать решение прямо сейчас. Мы вам позвоним. –

Он улыбается. — Изготовление духов — долгий процесс. Если мы решим продолжать в том же духе, то назначим ешь одну встречу. Потом начнем работать над чем-нибудь вместе, и на апробацию плюс производство уйдет три месяца. Однажды совершенство будет достигнуто.

— Хорошо, — говорю я, нюхая свой жасминовый пробник. — Стало быть, сотрудничество возможно?

— Ну, в общем… Было так приятно с вами встретиться, — отвечает Филипп с улыбкой.

— Несомненно, — подхватывает Жан-Франсуа. — Просто замечательно, что мы пришли к согласию. Летний букет — вот что нам всем было нужно.

— Отлично, — говорит Ксавье.

Мы с Александром стоим как дураки и улыбаемся. У нас маленькая фирма, которая вдруг сделала внезапный рывок, но вряд ли долго удержится. Мы чересчур незначительны, все случилось слишком быстро, и они это знают. Некоторые маленькие компании успешно выпускают парфюмерию, которая неплохо расходится, но эти брэнды в любом случае куда известнее, чем наш. Anna Sui и Carolina Herrera обе зарабатывают хорошие деньги. Я уверена, что Viktor & Rolf могут обеспечить успех духам Flowerbomb, созданным в сотрудничестве с L'Oreal под девизом: «Вот противоядие от реальности, в борьбе с которой у нас есть лишь одно оружие — грезы». Наша очередь еще придет.

Мы едем обратно в отель, и Александр слегка не в духе. Наша попытка проникнуть в индустрию косметики потерпела крах, и вдобавок Ксавье не дал ему свой телефон. В конце встречи Александр попытался обменяться с ним визитными карточками, но Ксавье не просто от этого уклонился, а и вообще демонстративно посмотрел в другую сторону. Александр был слегка сбит с толку. Обычно он всегда достигает успеха, если задается такой целью.

— Во всяком случае, — говорит Вероника, — мне показалось, что встреча прошла неплохо.

Эта женщина все понимает с точностью до наоборот. Неужели она действительно не заметила, что нас отшили?

— Следующим шагом будет создание упаковки и флакона, — продолжает она. Может быть, Вероника невнимательно слушала? — Мы разработаем дизайн того и другого, вместе с вами, разумеется, и что-нибудь придумаем.

— Да, — говорю я, несколько удивленная.

— Главное — не делать то, что точно не пойдет. Помню, один дизайнер настаивал, что флакон для его духов должен быть в форме пирамиды. Это была очень плохая идея. На Ближнем Востоке никто не хотел их покупать. К несчастью для дизайнера, Восток — один из самых больших рынков сбыта парфюмерии.

— Да, — отзываюсь я. — Не слишком удачная мысль.

— Раскрутка обойдется нам примерно в восемьдесят тысяч фунтов стерлингов, — продолжает Вероника.

— Восемьдесят штук? — переспрашиваю я. До меня вдруг доходит. — Это же очень много!

— Конечно. Но когда все организуется, то будет куда дешевле. — Она улыбается. — Вы же знаете, себестоимость духов в среднем тридцать пять пенсов за штуку.

— Я слышала, что Chanel № 5 стоят пятьдесят, и это включая упаковку. В розницу они продаются за семьдесят пять фунтов, — говорю я.

— Господи, Боже мой, — присоединяется Александр. — Неудивительно, что они могли позволить себе пригласить Николь для участия в этой ужасной рекламной кампании.

— Точно, — отзывается Вероника. — Она обошлась в десять миллионов фунтов. Кто это затеял?

— Бэз Лурман, — отвечает Александр.

— Николь заключила контракт на три года.

— «Я обожаю танцы!» — говорит Александр, копируя жалобный голос актрисы.

— «Мы обязательно встретимся!» — гримасничает Вероника.

— И этот косоглазый парень!