Я поймал ее выразительный, обещающий взгляд.

– Спасибо. Но я работаю только на Обри.

– Повезло же ей. Тебе и в самом деле удалось добавить шарма этому газончику.

Я оглянулся на бунгало, некогда заросшее бурьяном. Теперь оно выглядело очень живописно.

– Благодарю. Между прочим, эти цветы называются «Принцесса».

– Да ладно, я ведь не о садоводстве.

Я попытался перевести разговор на другую тему.

– Надеюсь, вы не слишком пострадали. – Я кивнул на ее перевязанное предплечье.

– Да ерунда. Споткнулась в темноте о моего борова. Свинья – вот и вся моя компания. Он единственный мужчина в доме. – Она подмигнула на прощание и бросила через плечо: – Если передумаешь, мой дом номер сорок один. Можешь заходить. В любое время.

Позже, вечером, я вкратце рассказывал о событиях этого дня Крошке Карле. В это время завибрировал звонок моего телефона, лежащего на стойке бара. Чуть раньше я послал сообщение Адель и ждал ответа от нее. Но тут я чуть не подпрыгнул, когда увидел, что пишет Обри.

Обри: Твои фотографии сегодня удалены с веб-сайта. Я также оговорила размер компенсации.

Я тут же ответил.

Чэнс: Ух ты, здорово. Ты молодчина.

Обри: Я отличный профессионал. Тебе нужно подписать документ о передаче эксклюзивного права на эти фотографии. У меня также есть предложения по изменениям положений контракта.

Чэнс: Ты где? Я могу подскочить.

Обри: Подходи к моему офису завтра в 9.30.

Чэнс: Я принесу наш любимый кофе.

Телефон больше не вибрировал, и я решил, что наш разговор окончен. Но через минуту телефон снова заплясал на стойке бара, и в такт ему забилось мое сердце. Просто удивительно, какие мелочи могут подарить надежду, когда вы в ней так отчаянно нуждаетесь.

Обри: Ты строишь сарайчик для Пикси?

Чэнс: Да.

Обри: Ему понравится.

Телефон замолчал, но мне было уже наплевать. Завтра утром у меня свидание с Обри!

Зеленый теперь стал моим любимым цветом. Очевидно, Обри сама была от него без ума, так как уже второй раз с начала моей слежки она облачалась в темно-зеленую блузку. Этот цвет оттенял ее кремовую кожу, а зеленые глаза сверкали, как хризолит – по гороскопу камень моей матери. Это было двойное напоминание, мысль о маме и сожаление по поводу того, что я пропустил уже два дня рождения Обри.

Я откашлялся и произнес:

– Выглядишь сегодня прекрасно.

– Ты слышал, что я тебе сказала?

Конечно же, я пропустил ее слова мимо ушей. Я был слишком занят, раздевая ее глазами, чтобы слушать, что она говорит, да и какое это имело сейчас значение! Ах, дьявол меня возьми, что бы я хотел сейчас с ней проделать! Стол, за которым она сидела, давал пищу моему воображению и не позволял сосредоточиться. Обри сидела за ним, а я представлял ее великолепную попку на нем и свою голову у нее между ног. Наши взгляды встретились, и я понял, что она прекрасно знает, о чем я сейчас вспоминаю.

– Даже не думай. – Она подняла руку, в ее глазах застыло умоляющее выражение. Но я решил, что пора быть более настойчивым.

– Нам надо поговорить, Обри.

– Нет. Я не стану с тобой разговаривать. Я на работе, и это исключительно деловая встреча. Вот поэтому я пригласила Келли. – Она жестом указала на девушку, сидевшую рядом со мной.

Если Обри думала, что я не буду изливать душу в присутствии Келли, она просто недооценивала степень моего отчаяния.

– Хорошо. Давай увидимся после работы. Во время завтрака. Хоть в два ночи, если будет угодно. Мне по хрену, где и когда. Только согласись встретиться со мной, Обри. Нам обоим важно выяснить отношения.

– Я для себя уже все выяснила. И приняла решение, что общаться мы будем только в офисе.

Минуту мы сидели, уставившись друг на друга. Единственной, кто испытывал недоумение, была Келли. Она ерзала на стуле так, как будто ей страшно хотелось пойти пописать. В конце концов я прервал неловкое молчание:

– Ну, хорошо, Обри. Ты не оставляешь мне выбора.

– О чем это ты говоришь?

– О том, что мы выясним отношения здесь и сейчас.

Обри поднялась из-за стола и сложила руки на груди.

– Ни в коем случае!

Я тоже поднялся и сымитировал ее позу.

– А я говорю, выясним!

– Может, мне лучше уйти? – произнесла Келли, окончательно смутившись.

Мы с Обри ответили ей одновременно. Только я сказал «да», а она – «нет».

Келли встала, но потом быстро опустилась на стул, повинуясь предостерегающему взгляду Обри.

– Так с чего начнем, Обри? Так как Келли не в курсе всей нашей истории, пожалуй, надо начать с последнего раза, когда мы были вместе. Помнишь тот стол в номере?

Обри сверкнула глазами.

Я повернулся к Келли и начал объяснять:

– Ты когда-нибудь была в Лас-Вегасе? Так вот, там есть отель на…

– Можешь идти, Келли.

Обри не пришлось повторять дважды. Келли пулей вылетела из комнаты и захлопнула за собой дверь. Надо не забыть поблагодарить ее, когда буду уходить.

– Ну, и зачем ты все это устраиваешь, Чэнс? – Обри старалась казаться суровой, но голос ее подрагивал.

– Я просто хочу, чтобы ты меня выслушала. Обещаю, оставлю тебя в покое, если после моего рассказа ты этого пожелаешь. Даю честное слово.

– Честное слово? – полным презрения голосом произнесла она.

– Дай мне лишь пятнадцать минут. Больше мне и не надо, чтобы все объяснить.

– Десять.

Вот ведь зануда. Я не смог сдержать улыбку.

– Хорошо, десять так десять. Может, нам лучше сесть?

Обри с недовольным видом села за стол. Я более двух лет ждал этого момента, но внезапно понял, что не знаю, с чего начать. Поэтому начал с самого начала истории.

– Помнишь, я рассказывал тебе о своей сестренке по имени Адель?

Обри кивнула.

– Тогда я сказал тебе, что она попала в серьезную передрягу. Но я скрыл, насколько ужасно обстояли дела.

Ее лицо немного смягчилось. Я сделал долгий выдох и запустил пальцы в волосы. Было такое ощущение, что меня сжигает изнутри и нестерпимый жар подступает к горлу. Говорят, время лечит, но в этом случае оно не смягчило мою боль. Два года назад я излагал эти факты полицейскому инспектору, но и сейчас эти слова вызывали такую же горечь.