На стене висел фотокалендарь, на котором на фоне какого-то старинного здания стояла молодая девушка.

Евгений взглянул на нее и едва успел сдержать возглас удивления. С календаря на него смотрела долговязая девица с радикально короткой стрижкой. Евгений тут же ее узнал: это она с двумя приятелями была на экскурсии и обследовала особняк Клюквиных в поисках загадочного зеркала… Что там Надежда Николаевна говорила? Эти трое состоят в обществе «Катакомба». Общество какое-то несерьезное, посмеивалась Надежда, не то осенним дождливым вечером надеются встретить призрак Раскольникова с топором, не то в наводнение ждут, когда статуя Петра Первого сойдет со своего пьедестала, чтобы спросить, куда, мол, ты скачешь, медный конь, и где опустишь ты копыта? Словом, делать ребятам было нечего, вот они и развлекались. А так довольно безобидные.

– Милая девочка, правда? – проворковала Лидия Викторовна, не сводя с фотографии влюбленного взгляда. – И она пошла по моему пути, ее тоже интересуют старинные здания…

– Милая… – повторил, как эхо, Евгений. – Так вы считаете, это она взяла матрешку?

– Ну да, больше просто некому.

– Так, может, вы дадите мне ее координаты? Я все же хотел бы найти ту матрешку, для меня это очень важно.

– Ах, ну да, я вас хорошо понимаю… – Лидия Викторовна смутилась. – Дело в том, что у нее нет постоянного адреса. Время от времени она снимает какую-нибудь комнату, но нигде не уживается. А чаще живет у кого-нибудь из подруг.

– Подруг… – как эхо, повторил за ней Евгений, вспомнив двух парней, в обществе которых видел Дину. Или Диву, как они ее называли.

– Ну да, подруг… я ей предлагала поселиться у меня – моя квартира слишком просторная для одной, но Дина и слышать об этом не хочет, говорит, что ей неловко меня стеснять, но на самом деле я думаю, что ей не хочется оказаться под присмотром, хотя я и заверяла, что не буду стеснять ее свободу…

– Понятно, – нетерпеливо перебил Евгений хозяйку, – но телефон-то у нее есть?

– Есть, конечно… – смущенно проговорила Лидия Викторовна. – Только он какой-то странный. Я до нее никогда не могу дозвониться. Не знаю, в чем дело…

– А как же вы с ней связываетесь?

– Ну, обычно она сама мне звонит. А если мне что-то нужно, я пишу ей сообщение.

– И все же дайте мне ее номер, – не сдавался Евгений. – Может быть, мне больше повезет.

– Может быть… – согласилась женщина и продиктовала номер племянницы.

– Может быть, еще чашечку кофе? – предложила она напоследок. – Я знаю, что мужчины всегда голодны, но, к сожалению, не могу вас накормить, потому что холодильник пустой. Это потому, что Дина вчера приходила… но про это я уже говорила. Но кофе хороший…

– Спасибо, вы меня уже напоили. Кофе у вас действительно превосходный.

– Мне так неудобно… вы зря ехали и купили эти чудесные розы…

– Дарить женщине цветы – это удовольствие! – галантно ответил Евгений и покинул квартиру.

Выйдя на улицу, он первым делом набрал номер неуловимой племянницы.

Но, как и говорила Лидия Викторовна, телефон не отвечал. Механический голос сообщил, что он выключен или находится вне зоны действия сети.

К дворцу графа Малиновского шла маршрутка от той же станции метро «Василеостровская». Надежда вышла на нужном перекрестке и свернула в переулок.

Вдоль переулка тянулась невысокая каменная стена, сверху украшенная каменными же бюстами каких-то представительных римлян или греков. «Классицизм, – подумала Надежда, – он без этого не может! Или ампир…» Надежда Николаевна не очень отчетливо различала эти архитектурные стили. Вот отличить ампир от барокко – это запросто. Это все равно что отличить елку от сосны.

За стеной виднелось красивое желто-белое здание с колоннами. Значит, все же ампир. В отличие от особняка Клюквиных, это здание не выглядело заброшенным, оно было хорошо отремонтировано и отреставрировано.

Чуть в стороне находилась стоянка для машин. Машины, насколько Надежда могла разобраться, были приличные и довольно дорогие, во всяком случае, никаких раздолбанных «жигулей» не наблюдалось. Людей тоже не было. Очевидно, все хозяева машин находились на экскурсии во дворце.

Надежда вошла в открытые ворота, которые никто не охранял, и остановилась перед широким мраморным крыльцом, украшенным по сторонам колоннами. Сбоку от крыльца висела бронзовая табличка, на которой Надежда с удивлением прочитала: «Институт прикладной психологии».

Интересно, что это такое – прикладная психология?

Она поднялась по широким ступеням, открыла тяжелую резную дверь и оказалась перед турникетом, сбоку от которого сидел мужчина средних лет в черной униформе, со сборником кроссвордов в руках. Увидев Надежду, он отложил сборник и, придав лицу выражение служебного рвения, сурово потребовал:

– Пропуск!

– Простите, – начала Надежда, – мне вообще-то нужен администратор музейного комплекса…

– А, Антонина… – в голосе охранника прозвучало неодобрение, – но это вам не сюда, это вам в восточный флигель.

– А как мне туда попасть?

Охранник молча ткнул пальцем в табличку, на которой крупными буквами было напечатано: «Охрана справок не дает».

– Ну что за формализм! – вздохнула Надежда. – Какая же это справка? Я уверена, что вы как мужчина можете мне помочь! У вас такие добрые глаза!

«И вам совершенно нечего делать!» – добавила она про себя, мило улыбаясь.

– Ладно, – смилостивился охранник, – выйдете на крыльцо и повернете направо. Пройдете вдоль главного корпуса и около фонтана снова повернете направо. Там недалеко, возле беседки, снова направо… то есть налево… и увидите вход…

Надежда поблагодарила охранника и вышла наружу.

Дворец окружал просторный, немного запущенный сад. Деревья еще не начали желтеть, но цветы на клумбах уже увядали. Надежда пошла вдоль главного здания направо и вскоре увидела фонтан – посреди круглого бассейна стояла каменная нимфа с рыбой в руках. Нимфа с удивлением смотрела на рыбу и, казалось, не могла понять, что это такое и как оно оказалось у нее в руках. Изо рта рыбы когда-то, наверное, лилась вода, но сейчас воды не было, и чашу фонтана заполнили желтые листья и какой-то мусор. В этом было что-то удивительно печальное.

Надежда вспомнила инструкцию охранника.

«Около фонтана повернете направо… до беседки…»

Она свернула направо и вскоре действительно дошла до ажурного деревянного строения, густо оплетенного стыдливо краснеющим девичьим виноградом. Крыша беседки кое-где провалилась, и на деревянной хлипкой двери висел амбарный замок. «Да, дела у института прикладной психологии идут неважно», – поняла Надежда и сосредоточилась на инструкции охранника.

Что он дальше говорил?

«Возле беседки снова направо… то есть налево».