– У вас всё хорошо сейчас, а у меня нет. Меня в день по нескольку раз преследуют малолетки и постарше, пытаясь убедить в том, что я должен им что-то. Они задрали мой телефон, присылая варианты новой атаки. Они нападают, а я защищаю. Своё защищаю, хоть больше и не имею прав на это. Но буду, потому что один. И я не вашей стороне, а стою в стороне от всего этого богатого дерьма. Оно мне, как и вы все, поперёк горла уже, – добавляю я уже более спокойно.

– Мы оба облажались, Раф. Оба. У меня не было друзей, понимаешь? Были те, с кем покурить можно, побухать и развлечься, а вот человека, с которым я бы чувствовал себя собой, парня, не было. И я скучаю по тебе. Мне тоже одиноко здесь, и я виню себя. Это ты хотел услышать? Да, я виню себя за то, что думал только о Сиен, ведь я люблю её и боюсь за неё. Она не такая, как Мира. Она слабее, намного слабее их всех. А вы с Мирой сильные, оба сильные и… не знаю. Прости меня, что я веду себя, как мудак, в большинстве случаев, но и ты поступил, как последний подонок, – тихо произносит он, протягивая мне руку в знак примирения.

– С чего ты решил, что я сейчас не последний подонок? С чего ты взял, что я вернулся не для того, чтобы вас всех уничтожить и заставить следовать моим правилам? – Ехидно интересуюсь я, игнорируя протянутую руку.

– Это ты был на видео. Ты. Я сначала не поверил, но потом, когда начал думать и складывать всю мозаику, понял, ты отомстил за то, что они с тобой сделали. И теперь, зная, что ты был под наркотой, полностью убеждён в том, что ты не будешь никого уничтожать, если только тех, кто вновь попытается напасть на Миру. Так мстить может только человек, который пережил сильную боль и потерю того, кто был для него воздухом. А это была Мира и твоя любовь.

– Надо же, какие умозаключения, но, увы, разочарую, я был в Лондоне. Так что пошёл ты на хрен со своей дружбой, – хмыкая, разворачиваюсь и делаю шаг в сторону.

– Ещё я догадываюсь, что ты сделал с Мирой в ту ночь. Грязные простыни. Кровь. Блевотина. Вонь мочи. Погром. Бутылка шампанского и два разбитых бокала. Нож. Поведение Миры после всего и последствия. Она ударила Сиен сегодня за то, что та притронулась к ней. Она не позволяет дотрагиваться до себя, выходит, она боится чужих рук, глаз и, вообще, сближения с кем-то. Она поставила жёсткие условия в сестринстве – запрет на всё, даже на отношения с парнями из братств. Она с ума сошла, у неё что-то не так с головой, и всё это тянется с той ночи. А тогда были ты и она, – замираю от воссозданной им точной нити событий и сглатываю.

– Она жертва насилия. Я почитал об этом, и всё сходится. Это сделал ты. Но что именно ты сделал, Раф? Если ты ещё стоишь и слушаешь меня, то я прав. Нет, я тебя не осуждаю, лишь помочь хочу. И тебе, и ей нужна серьёзная помощь. Иначе всё будет только хуже. Ты мой друг, Раф, что бы ни произошло. Да, можем ещё раз подраться, начистить друг другу морды, но потом давай поговорим. Пожалуйста, – добивает. Всё внутри рушится. Вновь всплывают в голове чёрно-белые картинки с алыми искрами.

– Не твоего ума дела, Белч. Не лезь, не зли меня, – защищаясь, поворачиваюсь к нему.

– Хорошо. Не хочешь обсуждать это, ладно. Но когда-нибудь сорвёшься. Или ты. Или она. Когда-нибудь боль станет невыносимой, и случится новый хаос. И я готов быть рядом, Раф. Готов, что бы ни случилось, даже если ты сделаешь что-то неверно. Я это говорю не потому, что увидел, насколько ты силён внутри, как умеешь повелевать толпой и сколько храбрости в тебе. А потому что братство – это лишь обстоятельства, против которых я хочу идти. Но одному мне страшно, ведь я ответственен не только за своё будущее, но и за жизнь Сиен. Я взял на себя эти обязательства и хочу выбраться отсюда вместе с ней. Хочу научиться у тебя, как это сделать, как выжить при любых катаклизмах. Возможно, ты мне нужен больше, чем я тебе. Не знаю, что ещё сказать, но единственное понял – не стоит дружба и чувство уверенности в том, что ты рядом с моим плечом, власти и членства в братстве. Раньше я считал, что только будучи среди них, смогу кое-как получить образование и свалить отсюда. Только вот «кое-как» меня уже не устраивает. Из-за тебя не устраивает. Я готов пройти какие-то испытания, чтобы доказать тебе, что я твой друг, который тоже подвержен страху и эмоциям, не умеющий быстро реагировать и здраво мыслить. И я понимаю тебя. Ты не веришь мне, но если что, то я всегда готов быть рядом, – тяжело вздыхая, Белч, кажется, даже хлюпает носом, и это вызывает во мне желание вернуть всё. Ведь он был единственным, кому я готов был доверять. Я, действительно, видел в нём друга, коего у меня никогда не было. Хотя и это не позволяет дать себе новый шанс, и дело не в нём, не в том, что я виню его и обижаюсь, а в том, что я могу подставить его, сам того не желая.

– Размазня я, и чувствую себя полным мудаком, признаваясь тебе в своих чувствах. Блять, ещё предложение осталось сделать, и всё: здравствуй, распечатанная задница, – кривясь, добавляет он, а я усмехаюсь.

– Может быть, покурим? А то меня нервы дубасят, – с надеждой спрашивает меня.

И я слаб. Не должен, а киваю ему.

– Кто подослал тебя ко мне? Оливер? – Сухо интересуюсь я, пока мы идём обратно к заброшенному старому кафе.

– Никто, зад даю на растерзание, Раф. Даже Сиен послал, потому что заколебала уже со своим нытьём и желанием узнать, что там произошло между вами в ту ночь. Она догадывается и накручивает меня и себя. Мужик мне нужен рядом. Чёрт, и это звучит безобразно, но, наверное, мужики нужны друг другу, чтобы обсудить, как их заколебали бабы. Оливер сейчас ругается с Калебом из-за Миры и её условий, – быстро тараторит Белч. Забираемся на столик, и он протягивает мне пачку сигарет. Качаю головой и достаю из кармана свою.

– О, папочка разрешил? – Поддевает меня, а затем, видимо, тушуется, опасаясь моего ухода. Мне жаль его. Обстоятельства такая тварь, она разрушает всё и не позволяет больше доверять.

– Срал я на него, – хмыкаю, зажимая между зубами сигарету. Белч быстро подносит зажигалку, и я закуриваю. Правда, срал я на Эрнеста с кучей его требований. Он, как и говорила Мира, слышать никого не желает, кроме себя. Он не осознаёт, что время его студенчества и нынешнее сильно отличаются. И он забыл о том, что его дочь – девушка, лишённая отца при его жизни, лишённая всего искреннего и хорошего, ведь именно он научил её любить и видеть во всём только деньги. Это его вина. Во всём виноват Эрнест, и только. И теперь мой план состоит в том, чтобы украсть у него самое ценное. Забрать себе и дать Мире всё, о чём она мечтала. Подарить свободу, и пусть потом он прикончит меня. Я даже о семье сейчас не думаю, а только о ней и о том, какое будущее её ждёт. Костьми лягу, но добьюсь этого. Добьюсь для неё новой жизни.

– И что? Как оно? – Нарушая молчание, Белч слабо толкает меня в плечо.

– Хреново. А у тебя?

– Идентично. Условия Миры – просто нонсенс, и многие парни из братства хотят её уничтожить. Думаю, ты должен об этом знать.

– Уничтожить? Какова толщина их кишки?

– Ну, вместит в себя парочку хороших арбузов. Они не пойдут против Оливера, но всё же могут что-то предпринять. Ты в курсе, да, что выкинула Мира? – Белч затягивается сигаретой и ожидающе смотрит на меня.