Пинки закрыл адресную книгу и оставил экран в том же виде, что и нашел, запустив скринсейвер, чтобы Эми не догадалась о его вмешательстве.

И тут Пинки увидел ее, наблюдающую за ним с другого конца комнаты, и его шея покрылась мурашками.

– Господи, – прошептал он.

Прямо вылитая она. До жути. Ее отвратительные губы, в точности как были при жизни. Откуда они узнали, как она выглядит, имея лишь череп?

На мгновение он забыл, где находится, и пересек комнату, чтобы рассмотреть получше. Он затряс головой, восхищаясь мастерством китаянки, сейчас находящейся в душе. Девочку как будто запечатлели с фотографии. Эми ошиблась только в одном. И это его раздражало.

* * *

Эми насухо вытерлась, выйдя из душа, и покатила кресло через спальню. Она задумалась, надеть халат или чистую одежду. И решив одеться полностью, легла на кровать, чтобы натянуть чистое белье, джинсы и толстовку. Потом села в кресло, наклонилась и сунула ноги в кроссовки. Одеваться было непросто, но врачи сказали, что это хорошее упражнение, необходимое, чтобы поддерживать работу мышц.

Пока подъемник у лестницы мягко поднимал ее наверх, она закрыла глаза и впервые ощутила желание поспать. Она поняла, что если приляжет на кушетку, то моментально уснет. Оказавшись в мансарде, Эми тут же почуяла – что-то не так. Трудно сказать, что именно ее насторожило. Возможно, тончайший чужеродный запах, висящий в воздухе на верхнем этаже. Или ощущение чьего-то присутствия, почти что привидения или духа. Невозможно объяснить, как работают в подсознании чувства, в которых мы не отдаем себе отчет. Но что бы это ни было, ей стало не по себе.

Она подвела кресло к рабочему столу. Может, пришло новое сообщение от куратора? Эми шевельнула мышкой, чтобы убрать скринсейвер, и увидела диалоговое окно мессенджера в том же виде, в каком его оставила.

«Сэм, вы еще там? Сэм? Поговорите со мной!»

Она пересекла половину мансарды, но тут бросила взгляд на голову и невольно вскрикнула. В нее вонзил свои крохотные невидимые иголки страх, и Эми в панике огляделась. В комнате никого не было. Она замерла и прислушалась. Ни звука. Потом снова заставила себя посмотреть на голову девочки. Волосы парика были коротко подстрижены и торчали неровным ежиком, в точности как она и воображала. Эми заставила себя взяться за пульт в подлокотнике и подъехала ближе.

Стол был усыпан спутанными клочьями черных волос. Среди них валялись ножницы.

Лицо смотрящей на нее Лин после стрижки кардинально изменилось. На мгновение Эми задумалась, не сама ли это сделала, а потом забыла. Но хотя эта мысль была ей по душе, она ее отогнала, с абсолютной уверенностью понимая, что, пока она принимала душ, кто-то побывал в доме и постриг девочке волосы.

Каким бы безумием это ни казалось, доказательство находилось у нее перед глазами. И пугало до смерти. Не исключено, что сделавший это человек по-прежнему в квартире. Эми не сумела сдержать дрожь в руках, когда схватила телефонную трубку, и тут же выронила ее на пол. Но потом аккуратно подобрала телефон и трясущимися пальцами набрала мобильный номер Макнила. Раздался гудок. Потом еще один. И еще один. А затем включилась голосовая почта. Эми уже собралась в отчаянии повесить трубку, но потом все же решила оставить сообщение.

Собственный голос показался незнакомым, когда она заговорила, пытаясь справиться с истерикой.

– Джек, в квартире кто-то есть. Пожалуйста, приезжай как можно быстрее. Мне страшно.

Она нажала на отбой и стиснула телефон у груди. Эми еще никогда в жизни не была так напугана.

Макнил дождался, пока коммутатор переключит его на нужную линию, и наконец услышал голос Доусона:

– Сержант Доусон.

– Руфус, это Джек.

– Привет, Джек. Как у тебя дела?

– Похоже, я выяснил, где жила девочка. В доме на Роут-роуд в Уондсворте. В арендованном доме. По словам соседа, в последние полгода в доме жила семья, возможно, из Франции, по фамилии Смит.

– Да уж, очень правдоподобно.

– У них была девочка-китаянка с заячьей губой. Уверен, что это она и есть. Но родители были европейцами. Нужно разузнать, кто снимал дом. Сосед считает, что он сдавался через агентство. Узнай фамилию агента и вытащи его из постели. Я хочу знать, кто сейчас арендует дом или кто арендовал его недавно.

– Сейчас же этим займусь.

– Молодец.

Макнил продиктовал ему адрес.

– Джек… – Доусон помедлил, явно собираясь что-то сказать. – Насчет сегодняшнего вечера…

– Извини, Руфус, – опередил его Макнил.

– Нет, это ты меня извини, Джек. Всех нас. Мало того, что случилось, а тут еще… – Он запнулся. – Черт, мы все ужасно сожалеем.

– Не нужно извиняться. Вы же не знали. И я ценю вашу заботу. Честно. Поблагодари ребят.

Он завершил звонок и некоторое время сидел в темном коконе своей машины, глядя на Тринити-роуд и тюрьму вдали. Говорили, что грипп прокатился по тюрьмам как лесной пожар. Природа сама вынесла смертный приговор. Всем без разбора, без права на апелляцию. Там не было заметно никакого движения. Все затихло. Ни шороха. Ни воя котов, ни лая собак. Ни единой машины. Полное впечатление, что он остался последним живым человеком на земле. И именно таким себя и чувствовал.

Тишину нарушила трель «Смелой Шотландии». Макнил взглянул на экран мобильного. Поступило сообщение по голосовой почте. После секундного колебания он решил его не слушать. Что бы это ни было, оно подождет. Сейчас у него есть дела поважнее.

Он снова прошелся до Роут-роуд и постоял, глядя на дом. Именно там она провела последние полгода жизни. И скорее всего, именно там и умерла. Она ходила по этим улицам с рюкзаком, в школу и обратно. Возможно, отводила глаза, чтобы избежать любопытных взглядом прохожих. Наверное, ее страшно дразнили и издевались в школе. Даже учителя с трудом сдерживались, чтобы не таращиться на ее уродство. Как печально, что единственный физический дефект наложил отпечаток и на все остальное – личность, ум, характер, темперамент. Как грустно, что о людях чаще судят по внешности, а не по внутренней сути.

Макнил прошел через калитку в сад Ле Со. Он попросил владельца отключить прожекторы на сегодняшнюю ночь, если не хочет, чтобы его снова побеспокоили. Синяя дверь бомбоубежища распахнулась в темноту. Макнил на ощупь пробрался внутрь, глаза скоро привыкли к сумрачному освещению от уличных фонарей за его спиной. Здесь хранился садовый инструмент, лейки и цветочные горшки. Пахло сырой землей, а холод пробирал до костей даже через толстое пальто. Дверь в дальнем конце вела во внутренний двор. Там было еще темнее. Сюда уже не проникал свет с улицы. Соседский сад отделяла высокая кирпичная стена.

Макнил ощупал верх стены, проверяя, не вставлены ли в нее осколки стекла в цементе. Но нащупал лишь мягкий податливый мох. Он собрался и подпрыгнул, подтянулся, царапая стену мысками ботинок в поисках опоры, и наконец перекинул одну ногу, на краткий миг оседлал стену и спрыгнул с другой стороны, в сад дома номер тридцать три. Пригнулся на мощеной дорожке и побежал вдоль огромного зимнего сада, пристроенного к задней стороне дома, прислушиваясь, не потревожил ли кого из соседей. Ле Со внял его совету. Прожектор не включился, из соседних домов не доносилось ни звука.