«В белом плаще с кровавым подбоем…» – вплыло откуда-то впамять Юркана.

Тем временем поднялся обладатель оранжевого одеяния,размещавшийся в северной стороне зала. Голос его был низок и, подхваченныйакустикой зала, загрохотал оперными перекатами.

– Именем Зурвана[34]невыразимого, – говоривший воздел руки к небу, – благодатью великогоАхура-Мазды давшего мне право это, я тебя обвиняю, Кратаранга, в применении хварэны,дарованной тебе при рождении, на благо Ангра-Маинйю[35]Ненавистного!

«Кого, кого?..» – Юркан понимал происходившее с пятого надесятое, но жгуче хотел разобраться. И чему, спрашивается, его поколение училина школьных уроках истории? Вдалбливали про каких-то жирондистов, луддитов и,Господи прости, санкюлотов. Вот спасибо-то, пригодилось!

– Исследуя силы, положенные в основание сущего, тынарушил запрет и вторгся в познанию не подлежащую область. Дерзко проник ты восновы живого и сотворил чудовище, в сердце вселяющее страх сотвращением, – разумную суку!

Говоривший проглотил слюну, а «шуба» на полу клетки вдругзашевелилась и, поднявшись на лапы, оказалась собакой. Очень большой и оченькрасивой, похожей на среднеазиатскую овчарку. Была ли она в самом деле разумна,понимала ли, что речь шла о ней? Так или иначе, она встала рядом с хозяином иподсунула голову ему под руку, как бы говоря: «Я с тобой, Кратаранга. Всё будетхорошо…»

– В гордыне своей ты уподобил себя дочери Зурвана,Вакшье, и, на запрет не взирая, по воле своей покидал Зурван-карана, разматываявремени нить с другого конца! – Обладатель оранжевой хламиды повернулся ксудьям и заключил: – По законам хайратским преступнику надлежит быстрая смерть.Так сказала мне совесть.

«Во ребятки дают. Теперь только дождаться тьмы, пришедшей соСредиземного моря…»

Юркан услышал, как сидевший в самом центре судейского столаспросил:

– Скажи, Кратаранга, зачем ты захотел, чтобы скамьязащиты была свободна?

И он указал на пустующие места у подножия помоста.

Кратаранга презрительно рассмеялся:

– Как могут низшие понять поступки и устремленияотмеченного царской хварэной? Как могут они обвинять его или защищать?

С этими словами он распахнул одежду, обнажая могучий, свыпуклыми мышцами торс, чтобы все собравшиеся могли узреть знаки высшейчеловеческой отмеченности. Уж наверное, порфироносные авторитеты видели этизнаки далеко не впервые, но впечатление всё равно было явно не слабым.

– Признаю справедливым лишь суд царей! –Кратаранга насмешливо глянул в сторону владыки Хайрата. – Что ж, братец,отними мою жизнь, только вспомни вначале, как я спас твою в великой битве уСолёного озера. А вам, служители закона, скажу так. – Он гордо повёлподбородком в сторону судейского стола. – Скажу, что мужеложство никогдане манило меня. А что касается остального – вся моя вина в том лишь, что ум мойдерзок, а душа не ведает страха! Для чего свыше ниспослан нам разум, если неради того, чтобы дерзко к тайнам стремиться?

Юркан уже сообразил: бытовавшими здесь приёмами красноречияэтот человек владел виртуозно. Что такое «хварэна», которую тут без концапоминали, разобраться сновидец ещё не успел. Но если она имела хоть что-тообщее с «харизмой», набившей россиянам оскомину в политических баталиях нашейсобственной недавней истории, – можно было не сомневаться, что Кратарангаи без специальных защитников как нефиг делать перетянул бы на свою сторонулюбой суд.

Если бы только ему дали полностью высказаться.

И если бы оный суд был хоть сколько-нибудь справедлив…

Ну так судилище каких-то древних жрецов, что с него взять. Илично царь в качестве полновесной гири на весах местной Фемиды. Вот владыкаХайрата властно взглянул на судейских, и все пять оживившихся было физиономийсразу сделались постными.

Поднялся верховный судья и раскатисто произнёс:

– Кратаранга, родич царский, в оглашённом повинен идостоин медленной смерти.

«Ну, братан, действуй! – мысленно воззвал Юркан косуждённому. – Откуси я собственную голову, если ты запасного варианта неприготовил!»

Кратаранга, ни дать ни взять, услыхал. Его зрачки внезапнозакатились под лоб, всё тело охватила крупная дрожь, и, бешено закричав, онплашмя рухнул на пол.

– Аааа-ыыыы…

Тело осуждённого выгнулось дугой, потом судорожно забилось,изо рта пошла пена. Белая сука с жалобным воем заметалась по клетке. Былослышно, как голова царского брата ударялась о металл прутьев.

Верховный судья подал знак меченосцам.

Один из них отомкнул замок, двое других наставили оружие насобаку. Но, как выяснилось, не её им следовало в первую очередь опасаться.Воин, склонившийся над Кратарангой, даже не успел вскрикнуть, когда палец«припадочного», пройдя сквозь глазницу, глубоко вонзился ему в мозг. В этот жемиг сука змеёй нырнула под наставленный меч и опрокинула второго стража.Кратаранга выскочил из клетки и уже расстёгивал пряжку пояса, который емуоставили, видимо, из уважения к царственному происхождению. Пояс,распрямившись, превратился в меч, и стало понятно, почему его прохлопали воины,уж точно поднаторевшие в обыске узников.

Это был не вполне обычный клинок. Вместо переливовкакого-нибудь коленчатого булата прямо от рукояти начиналась узкая туманнаяполоса. Кратаранга стремительно описал этой полосой обратную восьмерку, летя впрыжке навстречу ошарашенным меченосцам.

– И-и-и-и-ить!

Меч с лёгкостью прошёл сквозь оружие и доспехи врага. Покамгновенно обессилевшее тело стражника валилось на полированный камень, бывшийузник успел снести головы ещё двоим. Последний охранник – тот, что попал назубок суке, – катался по полу, зажимая ладонями пах.

Не обращая внимания на его истошные вопли, Кратаранга легковспрыгнул на судейское возвышение и махнул туманным клинком вдоль стола. Вотвам, судьи неправедные! Хайратский царь рухнул в кровавую лужу возле помоста,сбитый сильным ударом ноги. Обвинитель в красном бежал к выходу, его лицо былоизжелта-серым, а рот распахивался для крика. Кратаранга со свистом метнулклинок ему в спину, и крик так и не прозвучал.

Сука подошла к обвинителю в оранжевом – единственному, ктоне двинулся с места, – и с интересом обнюхивала края его одеяния.Кратаранга оглянулся на него и велел:

– Подойди.

Быстро вернув в руку меч, он приставил туманное остриё кгорлу брата и посмотрел в глаза обречённо подошедшему служителю закона.

– Ты не солгал, в тобою сказанном я грешен, но, пока выздесь совещались, приблизился к вам Обманщик. Слушай же дальше.