Распахнул незаблокированную дверцу – и бросился бежать прямопо проезжей части.

Семён Петрович трезво оценил обстановку и без особой паникискомандовал в рацию:

– Эй, на двойке, затопчите юродивого.

Хотя внутренний голос уже подсказывал ему, что неприятностипо одной не случаются…

Андрон Кузьмич Собакин ждал «подкидыша», который должен былотвезти его на службу. Пританцовывая на морозе, он нетерпеливо прохаживалсятуда-сюда на безлюдном углу Московского и Бассейной. Пять шагов туда, пять –обратно. Ему было холодно, однако тот факт, что на его бывшей земле вместокакой-нибудь заблудившейся весны царила более-менее нормальная зима, внушалоптимизм. Собакин поглядывал на тихо падавший снег и чувствовал себя так, будтогодовой ритм, не пожелавший сбиться из-за близости первоисточника дымки, былего личной заслугой.

Потом, как-то совершенно незаметно, его мыслями завладелдивный образ любимой подруги, ненаглядной Клавдии Киевны. На губах майоравозникла мечтательная улыбка, а взгляд утратил цепкую сосредоточенность.

Пребывая мыслями во внеземном, Андрон Кузьмич сбился с ритма«пять—пять» и начал спускаться по отлогому асфальтовому пандусу в подземныйпереход.

Он вздрогнул и вернулся к реальности, только когда по стенамперехода заиграли блики цветных проблесковых маячков.

– Царица Небесная, – спохватился майор, сообразив,что «подкидыш» может и уехать, не заметив его. И в этот момент до него с жуткойодновременностью дошли сразу две вещи. Первая: там, где он топтался уперекрёстка, никакого подземного перехода не было и в ближайшем будущем даже непланировалось. И вторая: больно уж многоцветными были отблески маячков. Пряморадужными. То-то они сразу показались ему подозрительно знакомыми, только онэто ощущение неправильно истолковал. Вовсе не маячки светили по сторонам, а тесамые зловещие радуги, которые он каждую смену выслеживал на городских улицах.А стало быть, он вовсе не спускался по пандусу под Московский проспект. Он, чьянынешняя служба состояла в том, чтобы обнаруживать дыры и всемерно ограждать отих воздействия идущих и едущих питерцев, умудрился сам, своими ногами забрестиаккурат в такую дыру!

Зачем-то прихлопнув ладонью на голове форменную ушанку,майор рванулся было назад, но оказалось, что понятий «вперёд» и «назад» большене существовало. Равно как, впрочем, «верха» и «низа». Всюду было только одно.Радужный, бешено вращающийся туман.

Андрон Кузьмич почувствовал, как наваливается несусветный,сулящий безумие ужас. Нет, не то чтобы он осознанно испугался чего-то. Иликого-то, способного таиться за неоновой вывеской этой вселенскойнеопределённости. Майора Собакина, вооружённого и при исполнении, не так-толегко было испугать. Это действовала сама энергетика вневременного,внепространственного континуума, вовсе не предназначенного для пребываниясуществ из плоти и крови. Нечто подтачивало самые корни разума, разъедало его,как опасная кислота… Андрон Кузьмич ещё крепче прижал ушанку и уже собралсязакричать смертным криком, понимая, что вот сейчас спятит, – но тутнавстречу и мимо с невообразимой скоростью мелькнуло нечто большое, красное сбелым. Мысли майора немедленно прояснились, а ещё через мгновение под ногамиобразовался твёрдый каменный пол.

Собакин оказался в небольшом, скудно освещенном помещении,габаритами напоминавшем актовый зал в ГорГАИ. Оказавшись по крайней мере впривычной системе координат, Андрон Кузьмич сейчас же проверился – табельныйпистолет Макарова вместе с положенной к нему запасной обоймой находился наместе, в поясной кобуре справа. Майор сунул руку за пазуху… Удостоверениепокоилось в форменной рубашке, и пуговка на нагрудном кармане, как и учили, былазастёгнута. Облегченно вздохнув, он оторвал свой взгляд от заколки галстука иосмотрелся.

Даже в приглушённом свете явно импортных ламп, лихостилизованных под древние факелы, было видно, что в зале присутствовали внемалом количестве материальные ценности. Большей частью – несомненные предметыневедомого Собакину, уж точно не православного культа. Заметив в самом центрестатую ладной голой бабы, Собакин путём сложной ассоциации вновь вспомнилКлавдию Киевну и с чувством произнёс:

– Ёшкин кот…

А уж как пошло бы Клавочке кольцо, блестевшее на пальце уизваяния, – простой зеленоватый металл и два камушка, красный да голубой…Умели же древние делать!

Собакин вздохнул, чуть сдвинул ушанку со лба и продолжилосмотр помещения. Мозаичный пол, драгоценная утварь и статуи, явно помнившиевека… Так вот куда вынесла его дыра – в Эрмитаж! Майор огляделся, и догадкаблистательно подтвердилась. Поблизости от себя Андрон Кузьмич заметилсмотрителя зала, бородатого пенсионера с веничком в руках, форменную музейнуюмышь. На голове у дедули красовалось нечто вроде самодельной будёновки.Странно, что в зале хозяйничала не ветхая старушенция с брошкой и в войлочныхтапочках, как обычно бывает, ну да не суть важно.

– А где это весь народ, отец? – кашлянув,поинтересовался майор. – Санитарный день, что ли?

Старик не ответил. Он как-то странно смотрел на АндронаКузьмича и пятился прочь. «Ну и хрычей у нас в Эрмитаже на довольствии держат.Ещё в Гражданскую контуженных», – мысленно раскритиковал музейноеначальство майор… и в этот момент раздался грохот явно несанкционированногопроникновения. В помещение ворвалось с десяток здоровенных граждан мужскогопола, сплошь одетых в чёрные спортивные костюмы с капюшонами.

«Во дела! Уже на бюджетные объекты наезжают, сволочи!» –возмутился Собакин.

Между тем бандитствующих элементов нисколько не смутилоприсутствие сотрудника органов. Они на него попросту не обратили внимания.Окружив престарелого работника культурной сферы, они принялись доставать его,что-то крича на непонятном языке (видимо, по фене) и угрожающе размахиваядлинноклинковым холодным оружием.

Тут уж Собакин обнажил ствол и, дослав патрон, снял пистолетс предохранителя.

– Стоять к стене, стрелять буду! – Он решительновыдвинулся из-за колонны и, фиксируя задержанных в секторе поражения, громковелел смотрителю: – Кнопку тревожную жми, отец!

Но тот, человек преклонных лет, его как будто не понял. Толи от старческого маразма, то ли из-за шокового состояния. Он пятился кцентральной статуе, ни дать ни взять желая закрыть её собой. Зато обнаглевшиебандюки, по-прежнему невзирая на то, что перед ними находился сотрудник милициив форме, кинулись со своими свиноколами наперерез. Создавалась, таким образом,реальная угроза для жизни.

Радуясь в душе, что живой свидетель у него имеется, капитанна всякий случай выпустил первую пулю мимо – с нагаром на остальных легче будетв прокуратуре разбираться – и, плавно выбрав свободный ход, не сорвав, тут жепрострелил ближайшему нападающему бедро. Однако другие – укуренные, чтоли? – не отреагировали. Делать нечего, оставшимися шестью патронамиСобакин положил пятерых, после чего сноровисто заменил обойму, не забыв бережноупрятать в карман отстрелянную, уже совсем с близкого расстояния засадил пулювооруженному преступнику прямо в плечевой сустав, лишив его таким образомконечности…