Он ответил все еще несколько смущенный моей откровенностью:

— Ровно через три дня. Как раз подъедут недостающие…

— А если нет?

Он покачал головой.

— На самом деле съехавшихся в столицу лордов достаточно. Просто трое суток… это уступка приличиям. За это время многие точнее определятся со своим отношением к измене короне… Пусть никто потом не скажет, что суд состоялся в странной спешке и они не успели разобраться в деле. Дорогой принц, вы проделали такой долгий путь, вам необходимо отдохнуть. Сейчас я распоряжусь, чтобы вам предоставили лучшие покои…

Старший управитель, невероятно толстый, но живчик, чем-то похожий на Бальзака из Савуази, вел меня через залы, а потом по узким проходам к моим покоям, редкие придворные, допущенные так высоко, почтительно кланяются, я отвечал легким наклонением головы.

Когда по воздушному мостику перешли во второй корпус, навстречу попались три роскошные женщины, свет отражается от блестящих светильников, я не сразу узнал королеву с ее фрейлинами.

Она остановилась, явный знак, что желает что-то сказать, я сделал два шага и почтительно поклонился.

— Ваше величество…

— Ваше высочество, — ответила она таким нежно контролируемым голосом, что у меня невольно возник образ стального кулака в бархатной перчатке, — надеюсь, вам у нас понравится…

— Уже нравится, — заявил я.

Фрейлины, подчиняясь некому знаку королевы, который я не уловил, проследовали дальше, прихватив с собой управителя, и остановились на дальнем конце коридора, откуда видно, будем ли мы с королевой хватать друг друга за интимные места и вообще вести себя безобразно, зато разговор наш не услышат.

Сабриния горестно вздохнула, взглянула на меня испытующе, словно еще не решив, делиться со мной их королевскими тайнами или вежливо послать к черту.

— Ваше величество, — повторил я вопросительным тоном.

— Ваша светлость, — произнесла она чересчур спокойно, — вы — государь…

Я воскликнул патетически:

— Ну что вы такое говорите!

— Государь, — повторила она и чуть улыбнулась, показывая, что ценит мою скромность, но в серьезном разговоре она неуместна. — Потому вы можете отделить чувства простых людей… а мы все, когда дело касается наших близких, становимся простыми и… уязвимыми.

— Гм, — сказал я, — ну, в некотором аксепте…

— Однако, — договорила она тем же доверительным голосом, — вы можете смотреть со стороны. И что вы видите?

— Да, — поинтересовался я, — что я вижу?

— Вы видите добрейшего короля, — сказала она печальным голосом, — во время правления которого лорды совсем распустились и своевольничают в своих землях. С другой стороны — принц Клавель. Лорды его уже побаиваются, он умен, прозорлив и в достаточной мере жесток, чтобы силой укрепить власть. Я думаю, что и вы поступали так же…

— Понятно, — сказал я, подумал, что прерываю, это невежливо, ну да ладно, эти шероховатости заметны при церемониале, а мы с глазу на глаз, — понятно… вы хотите сказать, что принц Клавель был бы гораздо лучшим королем, чем наш добрейший Ричмонд?

Она вздохнула, поколебалась, видно по лицу, проговорила уже несколько осторожнее:

— Как вы понимаете, теперь это в прошлом. Изменить ничего нельзя. Хотя да, из-за доброты Ричмонда лорды не считаются с таким королем, а Клавель быстро нашел бы на них управу!.. Но, увы… Клавель чересчур искренен и нетерпелив…

— Чересчур искренен, — пробормотал я, — это вы верно сказали.

Она вздохнула еще тяжелее.

— Разве это недостаток?

— Увы, — ответил я, — искренний человек не уживется в неискреннем обществе.

Она метнула на меня быстрый взгляд и тут же опустила, я смотрел, как нервно поджимает губы, наконец произнесла с чувством:

— Мы очень благодарны вам, ваше высочество, что вы отправили принца к нам!.. Здесь он будет под охраной и уже ничего необдуманного не натворит…

Я поклонился, она быстро прошла мимо к ожидающим фрейлинам, а управитель заспешил ко мне.

А натворит обдуманное, прозвучало у меня в голове. Таки да, все-таки я сглупил, нужно было казнить сразу в тот же день, как бы в горячке боя. Нет человека — нет проблемы, теперь мое малодушие вылезает боком. Счистоплюйничал, не захотел руки марать, попытался спихнуть решение на короля, а по нему же видно, что мухи не обидит. Даже с Мунтвигом воевал не он, а бароны, во главе которых он ездил как символ королевства и возил свое знамя, но когда войско потерпело поражение, бароны тут же разошлись по домам, сочтя, что они свое дело сделали, честь не замарана, дрались храбро, уступили только численному превосходству, теперь каждый будет договариваться с победителями самостоятельно, король тут ни при чем, в своих родовых землях они хозяева и решают свои судьбы они сами.

Покои оказались великолепны, особенно по меркам северных королевств. Пусть без лишней мебели, зато камин громадный, столетние дубы можно жечь целиком, а кровать так вообще рассчитана на великанов.

Я прошелся, осматриваясь, поблагодарил управителя, тот ушел, кланяясь, а вместо него появился слуга и спросил почтительно, принести ли мне вина.

— Хорошая мысль, — одобрил я, — но не сейчас. Скажи-ка другое… Где сейчас Глен Вудруф?

Он съежился, ответил тихо и не глядя по сторонам:

— Ваше высочество… Вам лучше спросить у церемониймейстера.

— Но Глен во дворце?

— Ваше высочество, я не видел его с тех пор, как от вас привезли в оковах принца Клавеля.

Я отпустил его, он тут же поспешил убраться от меня как можно быстрее и дальше. Я походил некоторое время, осматривая мебель, а потом стены на предмет чего-то запрятанного, хитрых ходов или просверленных дырок для подглядывания, потом вернулся в главное здание и пошел искать церемониймейстера.

Тот в дальнем зале инструктирует музыкантов, когда выходить и что играть, я подошел, послушал вежливо.

Он обернулся, заулыбался почтительно и доброжелательно, для церемониймейстеров чем титул выше, тем человек интереснее.

— Ваше высочество?

Он ухитрился произнести это «ваше высочество» так, что я отчетливо услышал, как и музыканты, что обращается к эрцпринцу, а не просто принцу, что тоже его высочество, но не такое, а чуточку менее блестящее и сияющее.

— Какую музыку играют? — спросил я благодушным тоном.

Он отмахнулся.

— Какую могут, ваше высочество. Не до жиру, прежние разбежались. Вы что-то хотели?

— Да, — ответил я. — Не подскажете, где Глен Вудруф, личный секретарь Его Величества?

Он съежился совсем так, как тот слуга, опасливо посмотрел по сторонам, но украдкой, а ответил почти шепотом: