– Значит, вы думаете, тело зарыто где-то здесь? – спросил Виктор.

– Агент Грей в этом уверен, – сдержанно ответил Фостер.

– Мы полагаем, что девушку закопали вблизи железной дороги, – добавил агент. – Давно ли – не знаем.

Виктор кивнул.

– Слышишь, Шелли? Давай ее искать.

Шелли взглянула на него, насторожив уши и приподняв переднюю лапу. Затем настороженно понюхала землю.

– Куда идти? – спросил Виктор у Фостера.

– Попробуем на запад, – ответил агент Грей.

Виктор вел Шелли на поводке, позволяя ей время от времени останавливаться и принюхиваться. У кактуса она подняла ногу, затем пошла дальше. И вдруг дернула поводок и потащила Виктора в другую сторону, прочь от рельсов. Шерсть у нее на загривке встала дыбом, все тело напряглось, нос не отрывался от земли. Отведя Виктора ярдов на пять от железной дороги, за пригорок, Шелли остановилась, внимательно принюхалась, затем пару раз копнула лапой землю и тихо, тоненько заскулила.

Через несколько секунд на место подошли Фостер и агент Грей.

– Здесь что-то есть, – сказал Виктор.

– Тело? – спросил Фостер.

Виктор пожал плечами.

– Труп. Может быть, мертвая гиена или дикий козел. А может быть, девушка, которую вы ищете.

Фостер тяжело вздохнул.

– Что ж, будем копать.

Виктор понял: до этой секунды они еще надеялись. Надеялись, что девушка, несмотря ни на что, окажется жива.

Он присел рядом с Шелли, почесал ее по загривку и за левым ухом.

– Молодец, Шелли! Хорошая девочка. Молодчина.

Шелли вывалила язык и одарила его широкой зубастой улыбкой.

«Вот было бы здорово, – подумал Виктор, – если б и меня кто-нибудь иногда чесал за ушком и говорил, что я хороший коп…»

Делия сидела за компьютером в полицейском участке и, не отрываясь, смотрела на монитор. Сначала ее пытались отсюда выставить, но после того, как она едва не выцарапала глаза одному детективу, оставили в покое. Даже посадили за свободный стол с компьютером и дали стакан воды. Видео шло беззвучно, и Делия не пыталась включить звук. Просто смотрела в лицо дочери.

Полицейские говорили ей: ищем, ищем. И больше ничего. Та женщина, Бентли, о чем-то взволнованно перешептывалась с детективом Лайонс. Обе ничего Делии не объясняли.

Никогда в жизни она не видела дочь такой напуганной. Мэрибел была бесстрашной, даже когда еще не умела ходить. Бо́льшая часть ссор между ними случалась из-за того, что Мэрибел ничего не боялась. Маленькой не опасалась наказаний, повзрослев, не думала о последствиях. Для Делии, все детство которой прошло в вечном страхе перед гневом отца, это было непостижимо.

Но теперь Мэрибел умирала от ужаса. И это разрывало Делии сердце.

За спиной раздался телефонный звонок.

– Привет, Тейтум, – сказала Зои Бентли. – Есть новости?

Делия повернулась к ней. Бентли слушала напряженно, сосредоточенно. Прочитать что-то по ее лицу было все равно, что разгадать мысли мраморной статуи. Бентли слушала, кивала и иногда произносила нейтральные словечки, поддерживающие телефонный разговор, по которым ничего невозможно понять. «Так… Да… Понятно… Угу…» И наконец: «Я ей скажу». Тут взгляды их встретились; Бентли положила трубку и, кашлянув, промолвила:

– Миссис Хоу, мне очень жаль. Только что нашли тело вашей дочери.

Делия растерянно перевела взгляд на монитор, где надрывалась в беззвучном крике Мэрибел.

– Но… это видео…

– Видео не сегодняшнее. – Бентли не пыталась подобрать слова или говорить как-то особенно бережно. – Мы не знаем, когда оно было снято.

Делия повернулась к Лайонс, словно надеялась, что та скажет: «Это неправда!» Однако Лайонс тоже молча слушала, приоткрыв рот.

– Вы уверены? – спросила Делия. – В одном классе с Мэрибел училась девочка, очень на нее похожая. Может быть, это она… Нельзя же прекращать поиски только потому…

– Одежда на теле соответствует одежде на видео, – ответила Бентли, – и топ на ней тот же самый, что был в день, когда она исчезла. Позже мы попросим вас ее опознать.

Перегнувшись через Делию, она выключила монитор. Делия ахнула и потянулась снова его включить. Бентли крепко схватила ее руку. При всей своей хрупкости, она оказалась очень сильной.

– Мэрибел больше нет. От того, что вы смотрите видео с ее страданиями, она не вернется. Этим вы просто причиняете себе боль. Такую же, как когда держите руку над газовой горелкой.

– Если б она не ушла из дома… – пробормотала Делия, глядя в сторону. – Если б послушала меня и осталась… ничего бы не произошло…

– Она умерла не потому, что ушла из дома. Не потому, что не послушала вас. Не из-за чего-то такого, что сделали вы.

Лицо Делии перекосилось, словно от невыносимой боли. Хоть бы эта женщина заткнулась и оставила ее в покое!

– Она умерла, потому что ее убили. Убил какой-то человек, которому было плевать и на нее, и на вас. Понимаете меня? – Бентли присела с ней рядом. – Если хотите увидеть лицо вашей дочери, посмотрите лучше на фотографии. А не на видео, которое снял убийца.

Делия закрыла глаза и стала молиться о том, чтобы эта женщина ушла. Бентли еще что-то ей говорила, потом вступила детектив Лайонс. Через некоторое время Делии помогли встать на ноги – она не сопротивлялась. Кто-то спросил, не надо ли с ней побыть. Не подвезти ли ее домой. Она пробормотала, что всё в порядке, что у нее машина и она прекрасно доберется сама. Ее отпустили.

И Делия вернулась домой – к газовой горелке.

Любимый его столик в школьной столовой был в дальнем углу, откуда открывался безупречный вид.

Он сидел здесь, как всегда, с блокнотом, полностью поглощенный своими набросками. Картофельные шарики, молоко, наггетсы и зеленый «джелло» стояли на подносе нетронутыми.

Видел он только Дебру Миллер.

Она сидела за своим обычным столиком вместе с подружками, которых он не мог запомнить ни в лицо, ни по именам. Да и не замечал. Смотрел только на нее: как она смеется, прикрывая рот рукой, как блестят ее глаза и прыгают на плечах золотистые кудри. Она носила свободные блузки с глубоким вырезом, из которых всегда чуть выглядывало плечо. И эти блузки, и плечо, и прекрасную шею он знал наизусть. На математике Дебра сидела перед ним, и все уроки напролет он следил за каждым ее движением.

Водя карандашом по бумаге, он зарисовывал ее волосы, бесконечные волны кудрей и представлял, как она приглаживает их рукой. Чтобы нарисовать Дебру, уже не нужно было на нее смотреть. Позже, дома, он перенесет наброски в альбом, кое-что поправит, добавит цвета. И будет думать только о ней – с момента пробуждения и до того, как ляжет спать.