Выходя из последнего цеха, Денис столкнулся с Аллой и Галиным. Вид у директора был несколько обескураженный.

— А… — сказал Галин, инстинктивно поворачиваясь к тому цеху, где они, по его представлениям, оставили видеооператора, — но… а как же…

— Да, спасибо, — сказал Денис, протягивая ему ключи и зачехляя камеру, — я там все запер. К сожалению, починить камеру в полевых условиях так и не удалось, но, может, в городе что-нибудь придумаем, съезжу сейчас на телевидение… К сожалению, это срочно.

— Значит, нам пора, — развела руками Алла.

— Что же, — сказал директор, — конечно, я вам далеко не все показал, но, надеюсь, общая картина…

— Вообще-то, довольно небольшой заводик, — перебил его Денис. — Видал я и побольше. Вот помню на «Кристалле» как-то раз снимали репортаж…

— Денис, помолчи, пожалуйста, — как бы с досадой оборвала его Алла.

— Должен заметить, — с достоинством сказал Галин, — что за девять месяцев этого года мы произвели больше двадцати миллионов литров безалкогольной продукции.

— Это много или мало? — быстро спросила Алла, что-то записывая в блокнот.

Галин немного удивился.

— Для небольшого провинциального городка — это очень много! По сути дела, мы можем поить весь Ростов целый месяц. Хотя у них, конечно, свои заводы имеются. Но и наша вода там котируется, поверьте. А у нас продукцию в основном из области клиенты скупают. Но это не все! В следующем году мы планируем увеличить объем производства продукции в первые шесть месяцев на сорок процентов благодаря техническому переоснащению. В декабре будет закончен монтаж двух новых линий по выпуску нашей фирменной минеральной воды «Новодонская целебная». Мощность одной линии — шесть тысяч бутылок в час, второй — двенадцать тысяч бутылок в час.

— Здорово. А чем еще успеете похвастастаться? — полюбопытствовала Алла, направляясь к воротам. — В чем мне поискать ваши преимущества перед другими бизнесменами?

— Чем еще? — задумался Галин. — Ну, может, тем, что у меня здесь трудятся деревенские жители. Я ведь даю работу почти всему Терехову. Это небольшой поселок, но, согласитесь, и сто человек должны где-то работать и кормить своих детей. У них у всех семьи, это не старики, а взрослые здоровые люди.

— Это замечательно, — совершенно серьезно и честно сказал Алла.

— Да, и я этим горжусь.

Ясно, почему поля неубранные стоят, усмехнулся про себя Денис. Кроме того, что для изготовления спирта надо, чтобы зерно подсохло посильней.

Провожая их, Галин поцеловал даме ручку.

— А почему у вас такая зверская колючка на заборе? — спросил Денис. — От местных жителей обороняетесь? Так ведь они же у вас тут и работают.

Галин длинно посмотрел на него и ничего не сказал.

— Давай я поведу, — сказал Денис и, не слушая ответ, уселся за руль.

Едва они выехали за территорию завода, Денис разогнался до ста двадцати километров в час.

— За нами кто-то гонится? — усмехнулась Алла, доставая свое «Собрание».

— Ректификационные колонны.

— Рефи… как?

— Ректификационные колонны.

— Что это еще за хренотень? — удивилась она.

— Ректификационная колонна — это такая специальная хренотень, которая производит очистку спирта и переработку спирта-сырца в качественный спирт, — сказал Денис. — Без чего, как ты сама понимаешь, водку сделать — никак.

— И они там есть, эти колонны?! Ты видел? Ты их нашел?

— А то.

Алла чмокнула его в ухо, так что Денис едва не отпустил руль.

— Осторожней, заяц! — тут же завопила она.

— Где?! Нет никакого зайца.

— Это я так, на всякий случай.

Денис не нашел на территории завода Галина ни ректификационные колонны, ни что-то другое, что бы подтверждало его догадку о нелегальном алкогольном производстве, и уверенность его уже сильно поколебалась. Поколебалась, но не исчезла. Он решил проверить кое-что еще. Ну а ложь, которую он только что сказал Алле, — наименьшее зло в этой ситуации. Пусть она считает, что все идет по плану, будет спокойней и уверенней в общем благополучном исходе. Но хотя бы они пропавшую жену ресторатора Клюева отыскали — уже кое-что.

— Кстати, — сказал Денис, когда они подъезжали к гостинице. — Зачем человечку, который совмещает функции технолога, инженера и бухгалтера три разных кабинета?

Алла молча пожала плечами.

Глава четвертая

«Друзьями-пенсионерами» Дмитрия Антоновича, о которых шла речь в отчете, полученном Денисом через Турецкого, были Виктор Серафимович Подольный и Иван Иванович Птушко. Оба, несмотря на отменное здоровье, действительно были старички весьма почтенного возраста. Подольному было восемьдесят четыре года, а Птушко недавно справил восьмидесятилетие. Так что покойный Жолдак был по сравнению с ними практически мальчик, да они к нему так, немного свысока, и относились, даже несмотря на то что оба немало лет проработали с ним вместе в школе номер один. Но уже лет двадцать как вышли на пенсию, то есть еще в советские времена. Подольный был учителем физики и астрономии, а Птушко — труда и физкультуры. Оба были заядлыми рыбаками, и это было еще одной чертой, которая сближала их с покойным Жолдаком. Жолдак пристрастился к рыбалке в молодости, после того как овдовел. Конечно, времени у него тогда на это сугубо мужское развлечение было немного, но уж когда он выбирался с друзьями в какое-нибудь укромное местечко, то время проводил не впустую. И если Подольный и Птушко обожали рассказывать и показывать, какие рыбы им встретились, то Жолдак всегда мог просто молча продемонстрировать очередного гигантского карпа или отменную форель. Друзья его ценили и считали человеком везучим. И так продолжалось долгие годы — вплоть до четырнадцатого июля, когда, славно посидев в пивной «Радуга», они распрощались и пошли своей неторопливой пенсионерской дорогой, а Жолдак отправился навстречу своей смерти.

Лариса Жолдак расспрашивала обоих стариков об этом дне уже много раз и надоела им хуже горькой редьки. Разумеется, и Подольный, и Птушко очень ей сочувствовали и переживали, что их приятель так нелепо и трагически погиб. Однако в сложные их стариковские рефлексии вплеталась и мысль, не лишенная некоторой странной гордости относительно прихотливого выбора судьбы: вот я на девятом десятке, еще живу, двигаюсь, пиво пью, а Димки-то Жолдака уже и нет на белом свете. Вон, какая жизнь — хитрая штуковина… Да и жен своих оба уже похоронили, а дети — дети что ж, давно разъехались, у них своя жизнь и свои дети.

Алла Снегур созвонилась с ними и сказала, что, находясь в Придонске уже несколько дней, просто считает своим журналистским долгом неформально пообщаться с его старейшими жителями и заслуженными работниками образования.

Подольный и Птушко жили на одной лестничной площадке в том же доме, что когда-то и Дмитрий Антонович Жолдак (а сейчас его дочь), там вообще было много педагогов. Они долго спорили, у кого принимать столичную журналистку, хотели уже было встретить ее возле подъезда, и пусть сама решит, но потом сообразили бросить жребий, и жребий пал на бывшего учителя труда и физкультуры. Они перешли к Птушко и с энтузиазмом занялись готовкой. Процесс этот заключался в открывании банок консервов и извлечении с антресоли «особо ценных пород водки». Но на фоне унылого повседневного быта им казалось, что они делают что-то особенное.