Бри кивнула и ушла, ступая уверенно и бесшумно, словно олень по утоптанной тропе; ее забранные в хвост волосы были того же цвета, что оленья шкура.

Время тянулось медленно. Роджер чувствовал, что постепенно впадает в некое подобие транса: мысли текли неспешно, так же двигалось и тело, когда он помогал Каллахану, обмениваясь с ним ничего не значащими словами. Каллахан и сам выглядел вялым. Утренняя дымка сгустилась, холодные тени среди камней выцвели на свету, влажный воздух холодил кожу. Роджеру казалось, что камни вокруг вот-вот поднимутся и снова сложатся в здание.

У подножия холма, там, где стоял дом, бурлила жизнь: хлопали двери, Брианна развешивала белье для просушки, дети и двое мальчишек с соседней фермы, которые пришли с ночевкой к Джему, носились по огороду и вокруг надворных строений. Они играли во что-то вроде догонялок, и их пронзительные возгласы напоминали резкие крики охотящегося ястреба-рыболова. Подъехал грузовичок службы доставки. Должно быть, привезли насос для молочного сепаратора – водитель нес огромную коробку, ничего из-за нее не видя, и Брианна проводила его в амбар.

Около пяти вечера подул прохладный ветер, и туман постепенно рассеялся. Это словно послужило сигналом для Каллахана, выведя его из дремотного состояния. Он выпрямился, посмотрел на что-то, затем кивнул.

– Древнее место. – С этими словами археолог вылез из ямы и со стоном принялся наклоняться в разные стороны, растягивая мышцы спины. – Правда, здание, скорее всего, было построено пару сотен лет назад, пусть и из более древних камней. Возможно, их откуда-то принесли, но могли взять и из строения, которое стояло на этом месте раньше. – Он улыбнулся Роджеру. – Горцы бережливы: недавно в Дорнохе я видел амбар, фундамент которого состоял из камней, обработанных еще пиктами.

Каллахан, прищурившись, посмотрел на восток, на утопающий в тумане дальний берег.

– Древние люди всегда выбирали возвышенности. Не важно, что они строили: крепость или святилище, они всегда поднимались к ним.

– Древние люди? Какие древние люди? – переспросил Роджер, ощущая, как волосы на затылке встали дыбом.

Каллахан рассмеялся и покачал головой.

– Не знаю. Может, пикты; все, что нам от них осталось, – руины каменных построек. А может, те, кто жил здесь до них. Порой мы находим нечто, несомненно, созданное – или помещенное сюда – человеком, но не можем отнести это ни к одной известной нам культуре. К примеру, мегалиты – стоячие камни. Неизвестно, кто поставил их, для чего.

– Так уж и неизвестно, – пробормотал Роджер. – А ты можешь сказать, что за древняя постройка была здесь раньше? То есть какого рода – для войны или молитвы?

Каллахан покачал головой.

– По тому, что осталось на поверхности, – не скажу. Вот если раскопать фундамент… Хотя, если честно, по-моему, никто за это не возьмется. На Британских островах – и в Бретани тоже – сотни подобных мест, расположенных на возвышенностях. Большинство из них построили древние кельты или те, кто жил в железном веке, а многие места еще старше.

Он поднял отломанную голову статуи какой-то святой и почти нежно погладил ее.

– Эта леди гораздо младше – примерно тринадцатый или четырнадцатый век. Вероятно, святая покровительница семьи, передававшаяся из поколение в поколение. – Он чмокнул голову и осторожно передал ее Роджеру. – Вот еще что – сразу оговорюсь, что это не научный факт, а всего лишь мои наблюдения, я видел довольно много подобных мест, – если строение было церковью, то и древнее место под ней, скорее всего, тоже являлось святилищем. Горцы не изменяют своим привычкам. Они могут строить новый сарай каждые двести-триста лет – и, скорее всего, на месте прежнего.

Роджер рассмеялся.

– Верно подмечено. Наш амбар был построен в начале тысяча семисотого года, вместе с домом, и до сих пор не перестраивался. Но когда я копал новый сток в конюшне, то обнаружил камни более древнего строения.

– Тысяча семисотый год? Значит, новая крыша вашему амбару не понадобится еще лет сто.

Туман, как порой бывает, мистическим образом исчез; выглянуло бледное солнце. Роджер провел пальцем по высеченному на лбу статуи кресту и осторожно положил голову в нишу, предназначенную, казалось, именно для нее. Раскопки закончились, но мужчины не собирались расходиться. Им было легко в компании друг друга, возникло ощущение сопричастности магии этой возвышенности.

Во дворе дома стоял потрепанный фургон Роба Кэмерона, а сам Роб сидел на ступеньках заднего крыльца в окружении Мэнди, Джема и друзей Джема. Все вглядывались в листы, которые он держал. Что он там делает, черт побери?.. Смотревший на север Каллахан внезапно обернулся и спросил:

– Кто-то поет?

Роджер тоже услышал пение. Еле слышная, но приятная мелодия, в которой Роджер узнал мотив «Кримонд».

От ревности перехватило дыхание, горло будто схватила чья-то сильная рука.

«Люта, как преисподняя, ревность; стрелы ее – стрелы огненные».

Он закрыл глаза, задышал медленно и глубоко, и не без усилий вспомнил начало этой фразы: «Крепка, как смерть, любовь»[26].

Удушье отступило, и разум снова возобладал над чувствами. Разумеется, Роб Кэмерон умеет петь – ведь он же состоит в мужском хоре.

– Ты давно знаком с Робом? – спросил Роджер и обрадовался тому, что его голос звучит как обычно.

– С Робом? – Каллахан задумался. – Лет пятнадцать, наверное… Нет, вру, скорее, двадцать. Он как-то вызвался помогать мне в раскопках на Шапинсее, одном из Оркнейских островов. Ему тогда было около двадцати лет. – Каллахан остро глянул на Роджера и спросил: – А что?

Роджер пожал плечами.

– Он работает вместе с моей женой на гидроэлектростанции. Сам я с ним не знаком. Так, видел недавно на собрании в ложе.

– А! – Каллахан глянул вниз, на дом, и сказал, не глядя на Роджера: – Он был женат на француженке. Она развелась с ним пару лет назад и увезла их сына во Францию.

Это объясняло привязанность Роба к семье его овдовевшей сестры и то, что ему нравилась компания Джема и Мэнди. Роджер вздохнул полной грудью, и огонек ревности угас.

Короткий разговор словно положил конец их работе; они забрали остатки обеда, рюкзак Каллахана и молча спустились с холма.

* * *

На столе стояли два бокала.

– Что, сегодня какой-то праздник?

– Да. Во-первых, дети уже в кроватях, – сказала Бри.

– Не может быть! – Роджеру стало совестно за то, что он провел день с Каллаханом в прохладе церковных руин, а не гонял с огорода маленьких дьяволят.

– Да, и проводят там время довольно активно. – Она с подозрением посмотрела на дверь в коридор, через которую доносился приглушенный рев телевизора, стоящего в большом зале. – Надеюсь, они вымотались и не будут всю ночь прыгать на кроватях. У них там столько пиццы, что шестеро взрослых мужчин наелись бы на неделю вперед.