особенность — слияние и объединение этнических групп, первоначально полностью разобщенных. Сознание о различии рас, присутствующее ранее, теперь полностью исчезает. Здесь остается только различие классов.

Поэтому отныне мы будем иметь дело только с социальными классами, а не с этническими группами. Социальный контраст — это единственный правящий фактор в жизни государства. В соответствии с этим этническое групповое сознание заменяется на классовое сознание, а групповые теории — на классовые теории. Однако они ни в малейшей степени не изменяют своей сущности. Новые господствующие классы столь же полны своего божественного права, как и прежняя господствующая группа; и вскоре становится очевидно, что и новому служащему дворянству удается быстро и основательно забыть о своем происхождении от побежденной группы; в то время как прежние свободные люди теперь деклассированы, как и бывшие мелкие дворяне, они опустились в социальной градации, и отныне они так же крепко ругают «естественный закон», как его прежде ругали только покоренные племена.

Развитое феодальное государство, по сути, является точно таким же, каким оно было еще на второй стадии формирования государства. Его состояние — это господство, причина его существования, это политическая эксплуатация экономических средств, ограниченная публичным правом, которое вынуждает правящий класс предоставлять соответствующую защиту и которое гарантирует низшему классу право на защиту в той мере, в какой он продолжает работать и платить налоги, чтобы он мог выполнять свой долг перед своими хозяевами. По своей сути правление не изменилось, оно стало распределено только на несколько классов; и то же самое относится к эксплуатации, или, как это излагает экономическая теория, произошло «распределение» богатства.

Как и прежде, так и сейчас внутренняя политика этих государств вращается по той же орбите, которая была предопределена взаимодействием сил центробежного отталкивания от прежних групповых конфликтов, а теперь еще и классовых войн, которым противодействует сила центростремительного притяжения общих интересов. Как и прежде, так и сейчас его внешняя политика определяется стремлением его господствующего класса к новым землям и крепостным, стремлением к расширению, вызванным в то же время все еще существующей потребностью в самосохранении. И несмотря на то что развитое феодальное государство дифференцировано намного детальнее и интегрировано намного сильнее, развитое феодальное государство в итоге есть не что иное, как первобытное государство, достигшее своей зрелости.

Глава 6. Развитие Конституционного Государства

Если мы понимаем исход феодального государства в том смысле, который мы обозначили выше как дальнейший результат органического развития, обусловленного влиянием одного из двух направлений внутренних сил, либо поступательной, либо возвратной силы, но не как его физическое уничтожение, вызванное или обусловленное внешними силами, тогда мы можем утверждать, что исход феодального государства определяется, по сути, независимым развитием его социальных институтов, сформированных исключительно экономическими средствами.

Такое влияние может исходить также извне, от иностранных государств, которые благодаря более продвинутому экономическому развитию обладают более упорядоченной централизованной властью, лучшей военной организацией и большей направленностью вперед. Мы затронули лишь некоторые из этих этапов. Независимое развитие средиземноморских феодальных государств было внезапно остановлено их столкновением с теми морскими государствами, которые находились на гораздо более высоком уровне экономического роста и благосостояния и были более централизованными, такими как Карфаген и, особенно, Рим.

В связи с этим можно привести наглядный пример разрушения Персидской империи Александром Великим, поскольку Македония в то время присвоила себе экономические достижения греческих морских государств. Лучшим примером из нашего времени является иностранное влияние в случае с Японией, время развития которой было почти невероятным образом сокращено военными и мирными порывами западноевропейской цивилизации. Всего за одно поколение Япония прошла путь от полностью зрелого феодального государства до полностью развитого современного конституционного государства.

Мне кажется, что мы имеем дело только с сокращением процесса развития. Насколько мы можем видеть — хотя отныне исторические свидетельства становятся скудными, а примеры из этнографии едва ли можно найти, — можно утверждать, что внутренние силы, даже без сильных внешних воздействий, со всей строгой логической последовательностью ведут зрелое феодальное государство по одному и тому же пути, к одинаковому исходу.

Создателями экономических средств, контролирующих это продвижение вперед, являются города и их система денежной экономики, которая постепенно вытесняет систему натурального хозяйства и тем самым смещает ось, вокруг которой вращается жизнь государства; вместо земельной, недвижимой собственности приходит на смену и постепенно становится преобладающим движимый, коммерческий капитал.

Часть А. Освобождение и эмансипация крестьянства

Это естественное следствие основополагающей предпосылки феодального государства. Чем больше крупные частные землевладельцы превращаются в княжеские землевладельческие дворянства, тем больше, в той же пропорции, должна разрушаться феодальная система естественного хозяйства. Чем большими правами на земельную собственность наделяются и поощряются князья территориальных государств, тем больше феодальная система, основанная на натуральных платежах, обречена на распад и разрушение; можно сказать, что оба процесса идут нога в ногу в данном направлении развития.

До тех пор, пока владение большими поместьями относительно ограничено, хозяином мог быть реализован примитивный «принцип пчеловода», позволяющий хозяину оставлять своим крестьянам такое мизерное количество пищи, которого им едва ли будет хватать на пропитание. Однако когда хозяева расширяют территориальные размеры владений, увеличивая их обычно за счет присоединения земель, которые являются результатом успешных завоеваний или результатом отказов от поместий, а также субинфеодаций в результате наследия или политических браков между мелкими землевладельцами, разбросанными по всей стране и находящимися далеко от исконных владений хозяина, то политика «принципа пчеловода», ввиду удаленности и неподконтрольности земель, больше уже не может осуществляться. Поэтому если территориальный магнат не будет иметь в своем распоряжении огромную массу надзирателей, что экономически не выгодно и политически неразумно, то ему придется обложить всех своих крестьян некоторой фиксированной данью, частично арендной платой, а частично налогом. Экономическая необходимость административной реформы объединяется, таким образом, с политической необходимостью возвышения «плебеев» так, как это уже обсуждалось.

Чем больше территориальный магнат перестает быть частным землевладельцем, тем более настойчиво и всецело стремится он стать субъектом публичного права, т.е. князем какой-нибудь территории, тем больше возрастает упомянутая выше солидарность между князем и народом. Мы видели, что некоторые немногие магнаты, еще в период перехода от крупных помещичьих землевладений к княжествам, находили для себя наибольший интерес в том, чтобы поддерживать и осуществлять «мягкое» правительство. Это привело к закономерному результату, который не только воспитал в их плебеях более мужественное самосознание по отношению к государству, но позволил также немногим оставшимся простым свободным людям легко отказаться от своих политических прав в обмен на покровительство и безопасность; одновременно, что было еще более важным, такой результат лишал его соседей и соперников их драгоценного человеческого