— Как представлю, что она с ним целый день…

— Если он тебя любит, то это не имеет значения.

«Если ты закончила учить жизни прислугу, то зайди ко мне в кабинет», — раздался у меня в голове приказ аттана, и я вздрогнула. Увлеченная разговором, я не заметила легкого зуда на месте татуировок и не имела понятия, как долго он нас слушал. Черт, внимательнее надо быть!

«И чего ему неймется?» — выругалась я про себя.

Шла я в смешанных чувствах. Не хотелось бежать к нему по первому зову, как собачка, но в то же время было любопытно, зачем зовет. Что ж, любопытство сгубило кошку, и я пошла.

Встретил он меня сидя за столом. Я без стука вошла к нему и приблизилась. Мужчина откинулся на спинку кресла и окинул меня взглядом, я же вопросительно посмотрела на него. В голове пронеслось: «Чего тебе надобно, старче?»

— Ты вела дома расходные книги? — огорошил меня он вопросом.

— Зачем вам это?

— Я хотел бы, чтобы ты их просмотрела, — пододвинул он ко мне стопку книг.

Я подошла ближе и открыла одну. Колонки с цифрами, напоминают наши арабские, только немного другое написание. Судя по перечню, расходы на ведение хозяйства.

— И зачем мне это? — подняла на аттана глаза.

— Займешься делом. — И добавил, прежде чем с моего языка сорвались ироничные слова. — И проверишь, не завышает ли управляющий расходы.

Язык я прикусила. Насолить этому гаду мне бы хотелось. Надо отдать должное аттану — он знал, чем меня зацепить.

— Посчитать не проблема, но я не знаю ваших цен и сколько чего нужно для дома. Неплохо бы провести ревизию запасов.

— Займись этим. Экономка ответит на все твои вопросы и поможет. Можешь привлекать в помощь, кого посчитаешь нужным.

— Ясно. А что с этого получу я? Конечно, кроме морального удовлетворения поймать управляющего на воровстве.

Теперь уже мой вопрос застал врасплох мужчину. Нет, а он что думал, что я поскачу вприпрыжку выполнять задание, радостная от оказанного мне доверия? В наше время коммерческих отношений любой труд должен быть оплачен, и бесплатно работать мы не привыкли.

Мужчина постучал пальцами по столу, сверля меня взглядом, и поинтересовался:

— Чего ты хочешь?

— Двадцать процентов от всего, что найду.

— Это даже не смешно! Два.

— За два процента я и с места не сдвинусь! Ладно, сделаю скидку за моральное удовольствие уличить управляющего. Пятнадцать.

— Пять. И это еще не факт, что ты что-то найдешь.

— Поспорим? — усмехнулась я. — До вашего приезда он жил в гостевых комнатах и чувствовал себя хозяином дома. Не удивлюсь, если он еще и ваш бар опустошал, и в хозяйских тапочках расхаживал. Двенадцать процентов, и это мое последнее слово!

— Каких тапочках?!

— Забейте!

— Что?

— Двенадцать процентов, — напомнила я.

— Десять!

— По рукам, — согласилась я, протягивая руку, которую он пожал после секундного замешательства. Наш торг неожиданно доставил мне удовольствие, а предстоящая инспекция дома вызвала азарт. Поэтому, наклонившись, я доверительно ему сказала:

— Я бы согласилась и на семь процентов.

— А я бы заплатил и двенадцать, — парировал он, неожиданно улыбнувшись.

Улыбка удивительным образом изменила его лицо. Даже шрам стал менее отталкивающим, черты лица смягчились, а глаза наполнились блеском.

Я поспешила высвободить свою руку и деловым тоном произнесла:

— Давайте составим договор.

— Что?! — не понял он.

— Договор.

— Устного соглашения тебе недостаточно? — почему-то оскорбился мужчина.

— Нет, конечно. Оно уместно между людьми, которые доверяют друг другу. Сами понимаете, что это не наш случай. Так что подготовьте бумаги, а я пошла изучать, — сгребла я со стола книги. — Пожалуй, я размещусь в библиотеке, — через плечо сообщила ему и направилась на выход. Аттан находился под впечатлением и остановить меня не пытался.

«Кто бы мог подумать, что я буду сотрудничать с этим рабовладельцем», — усмехнулась про себя, сгрузив все документы на стол. И все же, пусть я и ненавидела хозяина дома, но не могла устоять перед искушением прищемить хвост управляющему. Предстоящий объем деятельности не пугал. Очень хотелось впервые за долгое время поработать головой, а не руками.

Конечно, можно было стать в позу и отказаться и пальцем шевелить на благо аттана, но не в моем характере сидеть и себя жалеть, стеная о своей несчастной доле. Например, сейчас у меня появился реальный шанс заработать наличные деньги. Ведь намного приятнее платить за себя самой. До сих пор коробит от воспоминания, как он протягивал мне деньги на карманные расходы. Теперь хозяин дома будет вынужден раскошелиться на законных основаниях, и я не буду чувствовать себя содержанкой.

«Да я с него каждую копейку стрясу!» — в предвкушении потирала я руки.

Сев в кресло и поставив локти на стол, за которым так любил располагаться аттан, я почувствовала себя хозяйкой положения. Я и место это специально выбрала, чтобы выжить его. Что ж, приступим. Я открыла первую книгу и принялась за работу.

Наярита. Он не встречал ни одной, лишь слышал о них, но эта девушка опровергала все общеизвестные неоспоримые факты один за другим. От рождения и до смерти наяриты бескорыстно служили людям, неся облегчение от страданий. Эта же бестия бескорыстием не отличалась и облегчать от мук не рвалась. А еще говорят, что ни одна наярита не способна пройти мимо чужих страданий. Его личная скорее собственноручно прирежет, чем предложит помочь. Самолюбие не позволяло ему даже заикнуться об этом, хотя боли в ноге мучили его и по сей день.

Как же она торговалась! От воспоминаний об этом он улыбнулся. Раз за разом ей удавалось преподносить ему сюрпризы и удивлять. Надо же, она потребовала плату за свою работу! У него это в голове не укладывалось. Она же и так принадлежит ему, и он обеспечивает все ее нужды.

Кстати, он ей не соврал насчет процентов. Правда заключалась в том, что он был готов торговаться с ней до бесконечности, лишь бы видеть огонь в ее глазах и азарт. Он и раньше считал ее красивой, но в тот момент девушка была просто убийственно хороша.

А чего стоит требование заключить договор? Никто и никогда не посмел бы усомниться в его слове. Это нешуточное оскорбление, которое она бросила ему в лицо.

«И не первое, которое спустил ей с рук», — сказал себе.

Пусть в глаза он называл ее вульгарной особой и сетовал на отсутствие воспитания, но в душе ему импонировала ее непосредственность. Стоило вспомнить, как, нарушив все правила приличия, она с ногами забралась на сиденье кареты. Ни одна знакомая ему дама и помыслить о таком не могла бы! Она же даже не думает о приличиях, улыбается кучеру, выпрашивая еду, и учит служанку жизни.