Этой девушке удалось вырвать его из апатии, в которой он пребывал после раскрытия заговора, и встряхнуть. Жалел ли он о том, что сделал ее Тенью? Нет. Пусть даже Варгос, попав под обаяние наяриты, резко высказался насчет его поступка, осудив, он и сейчас, положа руку на сердце, поступил бы так же. Кем бы ни был ее муж, если он объявится, то не сможет забрать ее. Лишь это имело значение. Откуда бы она ни была родом, теперь она будет жить здесь, вот что было по-настоящему важно в мире, где наяриты считались величайшим сокровищем. Его совесть была чиста. Он предлагал ей рассказать о себе, хотел узнать, откуда она, но, раз девушка решила молчать…

Разве он разлучил ее с ребенком и с мужем? К нему она попала рабыней, и если бы не его управляющий, или умерла бы, или ее купил бы кто-нибудь другой. Сама девушка даже не заикнулась о том, чтобы написать родным или помочь тех найти. Еще неизвестно, живы ли они. Вот пусть появятся на горизонте, тогда и стоит решать проблему. Он не зверь и позволит видеться с ребенком. Насчет ее совместного проживания с мужем он пока и думать не хотел.

Девушка вызывала интерес. Ему доставляло удовольствие укрощать ее, спорить с ней и подчинять своей воле. Она будила в нем эмоции, которые он всегда держал под контролем. Даже невесту он выбирал, руководствуясь разумом, а не чувствами: она отвечала его представлению о том, какой должна быть жена. Красота и воспитание стояли на первом месте. Он желал быть уверенным, что супруга никогда не запятнает его имя и репутацию. Потом шли покорность и желание иметь детей.

Тем не менее он не спешил жениться, хотя вдовушка во всем отвечала его требованиям и если бы не понесла… На последнем она его и поймала, забеременев. Жаль, что избранница помимо перечисленных достоинств обладала еще изрядным коварством и показывала ему то, что он желал видеть.

Ей лишь в самом конце удалось вызвать у него всплеск эмоций, и это были отвращение и ненависть. Он даже поверить не мог, что делил постель с такой гадиной и собирался сделать своей женой. Последние события отвратили его от женщин, и тем неожиданней был интерес к наярите.

Вика постоянно занимала его мысли. Он не планировал домогаться ее. По крайней мере, не так. Утренний инцидент произошел случайно. Хотел пригласить к завтраку, но, поняв, что она спит, не смог отказать себе в возможности изучить ее тело. Поэтому и чувствительность рук переключил на себя, чтобы ее не разбудить. Откинул одеяло и открыл глаза, но девушка заворочалась, и он тут же их закрыл, чтобы она не проснулась, а потом начал исследовать изгибы на ощупь и был оглушен тем, насколько женское тело чувствительно к ласкам. Впервые он ощущал на себе, как реагирует женщина на прикосновения. Едва дотрагивался пальцами, сжимал, гладил нежную кожу в разных местах и ловил реакцию. Он изучал ее тело, как неизведанную территорию, и отмечал для себя все чувствительные местечки. Ведь где-то было просто приятно, в некоторых местах бежали мурашки, а были такие точки, где с ее губ срывался стон, и это сводило его с ума. Сначала он ласкал грудь. Это было сравнимо с игрой на инструменте, когда извлекаешь максимально чистые ноты, а потом, захваченный страстью, опустил руку между раскинутыми ногами…

Да, он понимал, что это неправильно, но он ласкал множество женщин и мог лишь по их стонам предполагать, насколько им это нравится, а тут представилась возможность узнать все на себе. Это завораживало. Появившаяся влага лишь подстегнула его и заставила замолчать голос совести.

Он никогда бы не признался, что почувствовал себя вором, пойманным хозяином дома, когда она проснулась и осознала, что происходит. Любая на ее месте завопила бы и впала в истерику, но она стала ругаться, и это заставило его продолжить. До глубины души поражался, откуда в ней столько упрямства. Тело девушки было как оголенный нерв, она трепетала от вожделения и при этом поносила его! Захотелось сломить ее сопротивление, победить в чувственном противостоянии, показать ей, что у нее нет и шанса устоять. Вот только она сдалась на своих условиях.

Слова о муже отрезвили. Именно они заставили остановиться, хоть он и высмеял ее. Тело девушки находилось в его полном подчинении, но над ее мыслями он был не властен. Уела. Пусть и не дал ей ощутить победу, но этот раунд остался за ней.

Он лишь разозлил ее и обострил отношения между ними. Как же просто было с Жеромом! Тот беспрекословно повиновался ему, зная свое место. Был его правой рукой и помощником. Они не были друзьями, но он ценил его, и гибель Тени стала для него ощутимой потерей.

С Викой было все по-другому. Мало того, что власть над женским телом будоражила новизной, так и с ее непокорностью нужно было что-то делать. Да, он мог подчинить ее, но ему требовалось сотрудничество девушки. Поэтому он терпеливо ждал, пока она осознает, что выхода нет. Да, дразнить и провоцировать ее было не самыми умными, но доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие и развлекало.

В конце концов, он все же взял себя в руки и дал ей время успокоиться. Сам не ожидал, что будет так тяжело сдержаться и не проследить за ней на прогулке. Понадобилась вся его сила воли, чтобы заставить себя заняться делами, а не думать о том, о чем они говорят и чем занимаются. Да, его раздражало уделяемое Варгосом внимание девушке и злило, что с тем она приветлива.

Не хотел отпускать ее на прогулку и, подтрунивая над ней, только и ждал, чтобы она сорвалась, набросилась на него с желанием выцарапать глаза, и он наказал бы ее за грубость. Самообладание Вики стало для него сюрпризом, а ее ядовитые слова достигли цели. Ей удалось задеть его за живое, и если бы не Варгос…

Себе-то можно было признаться, что, несмотря на их дружбу, он не желал, чтобы тот вмешивался в их отношения с девушкой, и именно поэтому поспешил покинуть город, не пригласив друга к себе.

Идея предложить ей заняться проверкой расходов возникла внезапно, когда он сам просматривал их, надеясь отвлечься. Было тяжело сосредоточиться хоть на чем-то, когда мысли постоянно крутились вокруг строптивицы. Можно подумать, это он ее Тень, а не наоборот! Весь путь обратно она продремала, старательно игнорируя его. Даже не ела, хотя он специально ради нее приказал собрать в дорогу еды. Девушка была какой-то грустной, отстраненной. В душе шевельнулось беспокойство. Будучи рабыней, она выглядела хоть и уставшей, но не такой поникшей.

Ему пришло в голову занять ее делом. Был уверен, что она не откажется изучить расходы управляющего. Это еще было способом выяснить, знакома ли она с управлением имением. Его интересовал ее социальный статус до пленения. Она точно издалека. Чего стоят ее рассказы о передвижении на машинах, а не в каретах. Сам аттан даже не слышал о таком, и это тревожило. Можно было бы списать на богатую фантазию и желание мистифицировать, но он готов был поклясться, что говорила она о том, что видела, и, когда поглаживала обивку сиденья в карете, представляла под пальцами дорогую кожу салона машины.

Обед она приказала подать ей в библиотеку, и теперь он в нетерпении ожидал ужина. Желая скоротать время, набросал договор. Это было еще одним поводом поговорить с ней. Он решил пока не давить на нее, дать больше свободы. Приказал лишь докладывать, с кем она говорит и что делает. Еле дождался вечера.