Большинство международных кризисов, разразившихся за эти годы, – начиная с югославской войны, военных операций США и НАТО в Афганистане, Ираке, Ливии, и кончая последними так и не нашедшими своего решения конфликтами в Сирии и на Украине, – стали во многом следствием того, что Россия и Запад не сумели найти совместный выход из «холодной войны» и закончили ее не союзниками, а соперниками.

В результате вместо единого гармоничного мира, к которому стремились Горбачев и его соратники, возник хаос «нового мирового беспорядка», где царят не новое политическое мышление и не сила права, а право сильного и насилие экстремистов. На смену прежней «холодной войне» пришла реальность локальных «горячих войн», актов террора, геноцида и даже угроза новой.

Гонка вооружений и торговля оружием побили рекорды «холодной войны». Число жертв региональных и межнациональных конфликтов, главным образом среди гражданского населения, сравнимо с количеством жертв тотальной мировой войны. Миграционные потоки миллионов людей, переполняют лагеря беженцев, провоцируя гуманитарные катастрофы.

Искусственную стабильность мира, основанного на ядерном страхе, сменила ситуация мировой «смуты» и хаос соперничества между ведущими мировыми игроками. В результате сложилась более опасная ситуация, чем та, в которой мир жил в прежнюю эпоху.

Причисленная к проигравшим Россия начала искать утешение в надежде на исторический реванш. Таким образом ее нынешнее руководство рассчитывает вернуть то «право вето» в управлении мировыми делами, которым обладал Советский Союз, хотя, конечно, у нынешней России нет тех козырей и геополитических аргументов (помимо ядерного оружия), которыми обладала прежняя сверхдержава.

Сегодня место СССР в глобальном противостоянии с Западом готовится занять Китай. Однако, несмотря на тридцать лет, прошедшие после распада Советского Союза, вопрос о том, настало ли время окончательно перевернуть советскую страницу российской и мировой истории, остается открытым.

Кто возьмется сказать, представляют ли собой продолжающиеся межнациональные и внутренние конфликты в российском «ближнем зарубежье» – на Кавказе, в Средней Азии, Молдавии и Украине – еще не затихшие волны от землетрясения, вызванного распадом СССР, или предвещают возвращение империи, которая отказывается уходить в прошлое.

Объявив распад СССР «крупнейшей геополитической катастрофой ХХ века», Владимир Путин в свое время, во избежание кривотолков, уточнил: тот, кто не сожалеет об исчезновении СССР, «не имеет сердца», тот, кто надеется его восстановить, «не имеет головы». Вопрос о возможном воскресении СССР казался закрытым. Но не рано ли?

В последнее время в высказываниях российских политиков все чаще всплывает тема «территориальных подарков», населенных русским или русскоязычным населением, которые постсоветские республики получили от России при распаде СССР. Тема не новая, хотя и политически взрывоопасная. О том, что Советский Союз, как и Российская империя до него, представляли собой уникальную смесь народов, языков и религий, сведенных вместе общей историей, напоминал в декабре 1991 года в своем письме участникам встречи в Алма-Ате Горбачев. Он обращал их внимание на то, что скоропалительный раздел бывшего единого государства с появлением новых границ может не только разорвать сложившиеся за многие годы экономические, культурные и человеческие связи, но и привести к возрождению старых или появлению новых территориальных споров и межнациональных конфликтов.

Некоторые из них обозначились уже на этапе проведения новых межгосударственных границ. Еще в 1991 году, рассуждая о границах Российской Федерации, Борис Ельцин заявил, что будущая независимая Россия может поставить вопрос о присоединении к ней территорий Украины и Казахстана, заселенных русскоязычным населением. На том этапе резкая реакция Кравчука и Назарбаева, которые дали понять своему российскому коллеге, что это может кончиться войной, заставили его снять эту тему с обсуждения.

Вряд ли Владимир Путин и другие российские политики, решившие «поворошить эти угли», всерьез готовятся поднимать вопрос об официальной перекройке границ между постсоветскими республиками. Тем не менее, регулярно демонстрируя «озабоченность» положением и ущемлением прав русскоязычных меньшинств на их территориях и щедро раздавая российские паспорта за пределами собственных границ – от Молдовы и Донбасса до Осетии и Абхазии, они явно напоминают властям бывших «братских» республик о том, что «русский вопрос» не снят с повестки дня на всем постсоветском пространстве и может в любой момент превратиться в политическую карту или силовой рычаг.

Даже если принять к сведению заявление нынешнего российского президента о том, что восстановление бывшего СССР в его прежнем виде нереально, это не означает, что Кремль не намерен сохранять его матрицу, ту «формулу ДНК», используя которую это государство может возродиться при благоприятных условиях, пусть и в ином облике.

Российские военные базы остаются, а иногда и возвращаются в места расположения бывших советских баз на периферии России. В урегулировании конфликтов на постсоветском пространстве на Кавказе – от армяно-азербайджанского до грузино-осетинского – участвуют российские военные. Внешние границы среднеазиатских республик, особенно после возвращения к власти талибов в Афганистане, прикрывают российские пограничники и воинские части. Они же постоянно перемещаются по прежней территории СССР в рамках непрекращающихся совместных маневров.

Независимо от того, какую новую форму или наименование примет пространство, раньше называвшееся СССР, – возрожденного «союзного государства», как в случае России и Белоруссии, «Евразийского союза» или символического «Русского мира», у которого, по определению Владимира Путина, «нет определенных границ», – по замыслу Кремля, оно должно объединить вокруг России постсоветские государства, превратив ее в автономный полюс влияния на карте многополярного мира.

Еще одним из компонентов генетической формулы, заимствованной у СССР, остается конфронтация с внешним миром. Большевистское государство родилось как вызов «старому миру» и как его тотальное отрицание. Вынужденное сожительство и даже «мирное сосуществование» с ним Советского Союза было, по убеждению его руководителей, временным перемирием, «передышкой», за которой должен был последовать, как утверждал Сталин сразу после войны уже в феврале 1946 года, неизбежный конфликт, историческое «выяснение отношений» с бывшими союзниками.

Уже тогда было очевидно, что тема «вражеского окружения» в стране, едва вышедшей из тяжелейшего испытания, предназначалась не для ее подготовки к новой войне, а для сплочения общества вокруг власти и вождя. Последовавшая «холодная война» с Западом превратилась в важную внутреннюю «скрепу» для системы и способ поддержания дисциплины на территории расширившегося соцлагеря.

И, наоборот, редкие периоды оттепели и разрядки в отношениях с внешним миром, как правило, оборачивались для СССР внутренними проблемами и внешнеполитическими осложнениями. Так, попытка десталинизации и провозглашение Хрущевым в 1956 году мирного сосуществования с Западом обернулись в этом же году антисоветскими мятежами в Польше и Венгрии и отправкой танков в Будапешт.