Одновременно началась десантная операция советских войск на Курильские острова, аннексированные Японией сорок лет назад. Понимая их значение и сознавая при этом, насколько уязвимы территории, расположенные буквально в нескольких километрах от советского берега, японцы выстроили на островах мощные укрепления и расположили внушительные гарнизоны. Правда, пока что вся их активность сводилась к регулярным перестрелкам батарей острова Шумшу с береговыми батареями русских, не слишком яростным и малорезультативным.

Для японцев оказалось шоком, когда советский москитный флот, ночью подойдя к берегу, высадил десант прямо на песчаный пляж. Утром же стало ясно, что советские моряки не только захватили плацдарм, но и стремительно его расширяют. Все попытки сбросить их в море провалились – во-первых, морская пехота превосходила японцев и выучкой, и физической подготовкой, и вооружением. А во-вторых, в воздухе непрерывно висели русские самолеты, осуществляя прикрытие своих частей, а заодно валя на взлете тех японских пилотов, что пытались взлететь. Когда же японцы попытались использовать танки, выяснилось, что крупнокалиберные пулеметы, которыми десант был снабжен в изобилии, дырявят легкую японскую технику мало не насквозь. К концу вторых суток, когда под контроль наступавших перешла часть береговых батарей и на горизонте замаячили войсковые транспорты, уже без опаски направляющиеся к месту высадки, командующий японским гарнизоном принял решение сдаться. И лишь неделю спустя он узнал, что, имея под рукой свыше двадцати тысяч человек, проиграл десанту, втрое уступающему по численности. У генерала случилась истерика…

Захватив один остров, советские войска двинулись дальше, благо опыт уже имелся. А тем временем на Сахалин, в северной части которого упорно держались остатки советского гарнизона, были высажены одновременно два морских и воздушный десанты. Это оказалось для японцев полнейшей неожиданностью, и, пока их командование пыталось решить, что же делать, бои начались уже на всем острове. Укрепления, построенные еще до войны и разделяющие северную и южную, аннексированную японцами, части острова, оказались в такой ситуации малоэффективны. Развернутые на север, они просто не были приспособлены для отражения атак с тыла. И мощный японский флот, ушедший на юг, оказать поддержку своим обороняющимся частям уже попросту не мог.

А пока гремели залпы орудий и десантники в сопровождении спецэффектов из установленных на катерах «катюш» ломали японскую оборону, в водах к западу от Страны восходящего солнца творилось совсем иное действо. Не столь грохочущее и далеко не настолько впечатляющее, но по результатам не менее страшное.

Десятки подводных лодок, загодя вышедших на позиции, дождавшись дня «Ч» принялись топить все, что плавает. Одновременно из Владивостока (он, вообще-то, считался заблокированным, но избиваемым японским частям стало как-то резко не до того) и Сингапура на охоту вышли крейсера и эсминцы – перехватывать то, что каким-то чудом проскочило мимо подводников. Началось избиение японского грузового флота, и по долговременной эффективности оно превзошло самые лихие десанты.

Японские генералы, более привыкшие оперировать полками и дивизиями, не сразу поняли, что произошло. А когда поняли, не сразу сообразили, какими последствиями им это грозит. Хотя уж последствия-то были разрушительнее некуда, просто у закостеневшей в собственном величии воинской касты не хватало опыта, чтобы разом охватить всю картину. Весьма и весьма печальную картину.

Япония всю жизнь была крайне бедна. Вулканические острова, на которых она расположилась, крайне скудны ресурсами. Все высокомерие японцев, вся их гордость происходили именно от этого. Гордость нищих, тщательно скрывающих от соседей заплаты на драной одежде и ковыряющихся зубочистками во рту, неделями не пробующему пищи.

Они, в принципе, и с соседями начали задираться из-за того, что прекрасно понимали – если не сделать хоть чего-нибудь, их съедят. Просто так, походя, чтобы под ногами не путались. Но особыми успехами воинственные самураи похвастаться не могли. Жившие на северных островах айны уверенно отбивали их поползновения вплоть до появления у японцев огнестрельного оружия. Попытки захватить Корею тоже особыми успехами не увенчались. Родственный японцам народ (некоторые ученые вполне серьезно заявляли, что японцы и корейцы вообще части одного народа) сопротивлялся островитянам упорно, нанося им чувствительные поражения на море, благо вблизи извилистых берегов корейский гребной флот обладал преимуществом и в маневренности, и в защите. Догадавшись обшивать свои кобуксоны[6] металлическими листами, корейские адмиралы без опаски гоняли целые эскадры японских парусников. И японцам пришлось отступить, закрывшись от внешнего мира в последней попытке отстоять свое государство.

Однако в середине девятнадцатого века их из этой самоизоляции буквально вытряхнули. Американская эскадра оказалась весьма убедительна, и японцы поняли: если им не удастся стать сильными, причем немедленно, на их стране можно будет ставить крест. Набрав кредитов, где только можно, они построили современный по тем временам флот, с нуля создали полноценную армию и, воспользовавшись тем, что соседи пребывали в не лучшем положении, еще раз попробовали захватить столь необходимые им ресурсы. Попробовали – и неожиданно для всех преуспели. Сразу две империи, каждая из которых теоретически способна была раздавить Японию, словно таракана, находились в затяжном вялотекущем кризисе, и это позволило выиграть войну сначала у Китая, а потом у России. С этого и начался короткий, но стремительный взлет островной империи.

Сейчас Япония устроилась очень неплохо. С континента в метрополию шло сырье, на худой конец, полуфабрикаты вроде чугуна. С островов на континент, где орудовали японские вояки, шла продукция заводов, в первую очередь, амуниция, вооружение и техника, ну и солдаты, разумеется. И вот по этой дороге, загруженной настолько, насколько позволял тоннаж японского флота, и ударили советские, немецкие, итальянские подводники. И если совсем перерубить трос, соединяющий острова с континентом, им не удалось, то сузить его до размеров ежедневно истончающейся веревочки – запросто. И, судя по тенденции, недалек был тот день, когда веревка превратится в ниточку, а там и вовсе порвется.

Эффект получился, конечно, не мгновенный, но все же более чем внушительный. Япония моментально лишилась доступа к большей части заводов по производству синтетического топлива, расположенных на континенте. Шахты, рудники, производство продовольствия – все это находилось на континенте. Разумеется, на заводах имелся какой-то запас сырья, но хватить его должно было совсем не надолго.

С другой стороны, продукция японских заводов начала скапливаться на складах – ее просто не на чем было сейчас отправлять. Практически иссякли поставки боеприпасов и подкреплений на континент. Первый вопрос был еще как-то решаем – в конце концов, японцам достались в свое время огромные британские склады. Частично это позволяло японскому командованию перекрыть потребности армии, хотя неизбежная пересортица и создавала кучу проблем. Но вот с людьми дело обстояло куда хуже – их было попросту неоткуда взять. Мало того, что вместе с потопленными субмаринами транспортами на дно ушли минимум две японские дивизии, так еще и те войска, что остались, не менее трех миллионов человек, оказались заперты на островах. Не китайцами же дыру затыкать, в самом-то деле – их японцы откровенно презирали, чаще всего вполне заслуженно. Учитывая же, что к советским войскам непрерывным потоком шли подкрепления, ситуация становилась и вовсе поганой.