Она встала, взяла сумочку, достала оттуда маленькую белую визитку и положила ее на стол.

– Здесь указан мой домашний адрес, – пояснила миссис Вааль, – и два телефона: рабочий и домашний. Не можете дозвониться на один, звоните на другой.

Она улыбнулась и направилась к перегородке. Карелла и Мейер стояли как вкопанные, не в силах отвести от женщины глаз. У перегородки она остановилась и, повернувшись к ним, произнесла:

– Надеюсь, вы сделаете все, что от вас зависит, и защитите меня от убийцы. Я ведь могу на вас рассчитывать?

– Конечно же, миссис Вааль, – с жаром произнес Карелла, – мы сделаем все, что в наших силах.

– Благодарю вас, – проворковала она и скрылась в коридоре.

Через несколько мгновений детективы услышали, как ее каблучки зацокали по металлической лестнице, ведущей на первый этаж.

– Мы сделаем все, что сможем, мадам… Клянусь Богом, убить такую женщину, как вы, было бы чудовищным преступлением, – прошептал Мейер.

О том, что миссис Вааль вышла на улицу, детективы догадались по радостным воплям патрульных, поджидавших ее у дверей.

Итак, кое-что начинало проясняться.

Теперь детективы знали, что семь жертв снайпера принимали в сороковом году участие в студенческой постановке «Долгого пути домой», более того, полицейским стало известно, что после спектакля была вечеринка, на которой присутствовала вся команда, участвовавшая в постановке, а также факультетский куратор профессор Ричардсон. Кроме того, детективы были в курсе, что где-то в середине вечера профессор ушел, за ним потянулись другие, и в результате остались три девушки и три молодых человека, которые воспользовались удачным стечением обстоятельств.

На следующее утро Мейер и Карелла решили еще раз побеседовать с Дэвидом Артуром Коэном – во-первых, по его собственному признанию, во время войны он был снайпером, а во-вторых, он присутствовал на той полночной гулянке, много-много лет назад. Детективы позвонили ему по телефону и попросили подъехать в участок. Коэн принялся всячески выражать свое недовольство – у него всю неделю прекрасно сочиняются шутки и хохмы, а если он потащится в участок, то угробит целый день. На это ему объяснили, что если он не приедет добровольно, то за ним отправят патрульного.

Коэн приехал в десять утра.

Трое детективов – Клинг, Карелла и Мейер – обступили его, сперва усадив на стул. Коэн нарядился в легкий полосатый костюм, видимо, рассчитывая на более теплую погоду. Держался Дэвид спокойно и невозмутимо. Он сидел на стуле – с недовольным выражением лица – и ждал, когда кто-нибудь из детективов начнет допрос. Первым в бой вступил Мейер.

– Мистер Коэн, нас в первую очередь интересует вечеринка, которая состоялась после спектакля, – начал он.

– И что именно? – осведомился Дэвид.

– Мы хотим знать, что на ней произошло.

– Я уже рассказал вам, что на ней произошло, – в тон детективу ответил Коэн.

– Ладно, мистер Коэн, – промолвил Карелла, – скажите для начала, кто там был.

– Все там были. Все, кто принимал участие в постановке.

– Вы имеете в виду актеров или вообще всех, кто имел отношение к спектаклю?

– Всех, кто имел отношение к спектаклю.

– Кого конкретно вы имеете в виду под словом «все»? – поинтересовался Мейер.

– Актеров, команду постановщиков, ну и там… прихлебателей всяких. – Коэн сделал неопределенный жест рукой.

– «Прихлебатели» – это кто?

– Ну, некоторые парни из театральной студии приводили своих девушек, еще пришли знакомые, друзья, короче те, кто не состоял в драмкружке, но был как-то с ним связан.

– Кто был еще?

– Профессор Ричардсон.

– И как вам вечеринка? Удалась? – спросил Клинг.

– Ну да, ничего так. – Коэн пожал плечами. – Господи, это же было больше двадцати лет назад. Неужели вы думаете, что я помню…

– Знаете, мистер Коэн, к нам вчера заходила Элен Стратерс, – перебил его Мейер. – И у нас сложилось впечатление, что она вечеринку помнит прекрасно.

– Да?

– Да. Она утверждает, что та вечеринка была одной из лучших в ее жизни. Что на это скажете?

– Это ее мнение, она имеет на него право. – Дэвид помолчал. – А как она выглядит? Я про Элен.

– Выглядит она прекрасно. А по вашему мнению, мистер Коэн, как бы вы оценили вечеринку?

– Ну… неплохая была вечеринка.

– А Элен придерживается куда лучшего мнения о ней, – заметил Карелла.

– Да?

– Да, – кивнул Стив, – причем особенно яркие воспоминания у нее остались о том, что случилось после того, как большая часть народа разошлась.

– Вот как? – моргнул Дэвид. – И что же она помнит?

– А что помните вы, мистер Коэн?

– Ну… – Мужчина запнулся. – Мы… обжимались немного…

– И все?

– Ну да, все. Мы же были совсем мелкими.

– Знаете, мистер Коэн, несмотря на вашу тогдашнюю юность, Элен утверждает, что объятьями и поцелуями дело не ограничилось.

– Вот как? Что она еще утверждает? – Дэвид поджал губу.

– Она утверждает, что вы там трахались – все вместе.

– Да?

– Да, – с нажимом произнес Карелла. – «Самая настоящая оргия» – именно такими словами она описала случившееся.

– Да?

– Ага. И знаете, что самое невероятное, мистер Коэн? То, что вы об этом чудесным образом забыли. А ведь такое обычно не забывается, если, конечно, у вас нет в привычке регулярно участвовать в…

– Ладно, хорошо, – оборвал детектива Коэн.

– Значит, Элен сказала правду?

– Да, да, – с раздражением произнес Дэвид, – она сказала правду.

– То есть сейчас вы начали припоминать события того вечера?

– Припоминать? – фыркнул Коэн. – Все эти двадцать три года я пытался их забыть. Я вот уже шесть лет хожу на прием к психоаналитику – все ради того, чтобы у меня стерлись воспоминания о том вечере.

– Почему?

– То, что мы натворили, это… это отвратительно, это гадко. – Коэн поморщился, словно от зубной боли. – Мы были пьяны. Это было мерзко. У меня из-за этого вся жизнь пошла коту под хвост.

– Почему?

– Что значит «почему»? – изумился Дэвид. – Потому что мы устроили из этого… цирк. Вот почему. Слушайте, мы можем поговорить на какую-нибудь другую тему?

– К сожалению, нет. Итак, все были пьяными?

– Да, – с отвращением произнес Коэн. – Рэнди Норден ни в чем меры не знал. Понимаете, он был старше, чем мы, ему было за двадцать, он уже учился на юридическом. У его родителей была огромная квартира в пентхаусе на Гровер-авеню, сами они уехали в Европу, так что после спектакля мы отправились к нему. Девушки изрядно напились. Темп задавала вроде бы Элен. Слушайте, вы же ее видели? Значит, сами понимаете, что она из себя представляет. В те годы она была точно такой же.