знать, что ты своими же руками угробила человека? – Вся накопившаяся злость стала постепенно срываться с моего языка. – Как тебе спится сестренка?

– Тебя правда это интересует? – Гордо вскинула она подбородок. – Или злорадствуешь?

– Очнись, Эмма! Чему злорадствовать? Тому, что мы обе стоим здесь?! Я не желала Славе ничего подобного, но ты… ты взяла и убила его! Знаешь, каково это смотреть детям в глаза и говорить им о том, что их папы больше нет?!

– Это случайность, – шепчет она и утирает слезу со щеки. Актриса.

– Нет!– Толкаю ее обеими руками и она отшатывается назад. – Нет! Это ты виновата в том, что произошло! И только ты!

– Я не хотела, слышишь?! Это все Слава, это он захотел побыть героем!

– Не верю, – качаю головой, – он бы на такое не решился.

– Для тебя? Нет. Но не для меня. Я стала для него всем, понимаешь ты это? Мое слово было для него главным!

– Да он тобою был просто ослеплен и одурачен. Что ты ему сказала? Какими были твои последние слова, которые довели его до могилы?

Эмма на мгновение отвернулась в другую сторону. Я наивно предположила, что нашла ее больную точку и она не выдержав этого, расплакалась. Но ее плечи сотрясались не из-за слез. Она истерично смеялась. Как будто душевнобольной пациент.

Сошла с ума от горя?

С ужасом смотрю на то, как она хохочет и плачет. Не выдерживаю и отпускаю ей пощечину. Еще одну и еще, но она продолжает хохотать. Тогда я хватаю ее за волосы и тяну за собой прямиком к могиле Славы. А затем делаю то, о чем думала все это время. Толкаю ее лицом прямо в снег, который покрывает земляной холм. И удерживаю ее в таком положении, не смотря на все попытки скинуть меня с себя. Я только потом осознала, насколько дико все это смотрелось со стороны. Но на тот момент разум выключился. Осталась только черная полоса перед глазами и если бы не ее сдавленный крик, не знаю, что бы было дальше. Правда, стоило мне ослабить хватку, как была тут же сброшена в сторону. Крупицы снега неприятно забивались за шиворот и за пазуху короткой куртки, которую наспех набросила на себя. Эмма же, утирая кровь из разбитой губы, поднялась с места.

– Если я сказала, что это случайность, значит, так и было. Он не должен был пострадать. Я хотела наказать Матвея и не более.

– Ты понимаешь, что он мог въехать в остановку или в автобус? И тогда жертв было намного больше? Ты об этом думала? Ты могла погубить ни в чем не повинных людей лишь ради того, чтобы закрыть рот одному конкретному человеку. – Тоже поднимаюсь на ноги и пристально смотрю на сестру. – В кого ты превратилась Эмма?

– А что, не нравится? – Мерзко ухмыляется она в ответ.

– Нет. – Качаю головой. – И я не услышала ответов на свои вопросы.

– Я не стану кается тебе.

– А я и не требую покаяния. У меня просто в голове не укладывается, как ты смогла покалечить судьбы стольким людям.

– Если бы вы были хотя бы капельку умнее, то ничего бы не случилось. Но вы вечно все рушите своими же руками. Ты думаешь, что ты знаешь правду, но это не так, Эля. Папаше Матвея всего-то и надо было, что держать свой рот на замке и не лезть в мои дела. И если в первый раз меня отвлек его сынок и я смягчилась, не дала ход делу. То после того, как узнала, что Матвей специально подбил ко мне клинья ради этой информации, решила окончательно прикрыть их ротики. Заодно и проучить их обоих.

– И ты подложила его под меня, да? Только вот я думала, что целью этого был Слава.

– Скажем, я убрала двух зайцев одним выстрелом. Освободила Славу для себя и как раз был повод держать Матвея на крючке. Он же хотел, чтобы его папочка был на свободе, вот ему и нужно было «поработать» для этого. Не знаю, какую лайтовую версию событий он тебе рассказал, но приступать к этому заданию он ой как не хотел. Благородный парнишка, ничего не скажешь.

– А как же твои пламенные речи о моей жизни? – Отхожу к скамье. – Получается, все ложь?

– Честно? – она подходит еще ближе. – Плевать я хотела на твое счастье. У меня были охренительные проблемы, которые мне нужно было решать. А твоя половая драма меня мало интересовала. К тому же, я-то знала, что Слава уже мой. А, ну и в глазах семьи в дальнейшем мне надо было выглядеть хорошей.

– Как же это… – шумно вдыхаю ледяной воздух в легкие и зажмуриваюсь. – Подло и жестоко. Что же я тебе такого сделала? Я же твоя сестра! Это я всегда была на твоей стороне! Это я поддерживала тебя во всех семейных спорах! Разве я заслужила такого?! Ты же не только Матвея наказала, ты меня затронула! В тебе нет ничего человеческого!

– А кто сказал, что я должна быть человечной? – Мигом взъедается Эмма. – Я, может, вообще хотела быть единственным ребенком. Но, как видишь, не в ту семью попала. Это ты Эля, вечно за всех печешься и пытаешься угодить. А я не хотела никогда быть такой подстилкой. Разные у нас приоритеты по жизни.

– Только ты их отлично скрывала, – шиплю сквозь зубы, – моя маленькая сестренка.

– Я хотела другой жизни, – пожимает она плечами, – хотела насобирать денег, взять Славу и…

Она не договорила и вновь обернулась в сторону деревянного креста. Ей даже можно было и не договаривать. Потому что на самом деле, я видела все документы и уже была осведомлена об ее «жизни», которой она жила. Эмма захотела откусить слишком большой кусок, но не смогла. Пошла по кривой дорожке и связалась не « с теми» людьми. Потом втянулась и вошла во вкус. Матвей и его отец стали костью в горле, которую она никак не могла устранить. До недавних пор… Отца она добила документами, а на Матвея натравила Славу.

– Что ты сказала ему?

– Кому?

– Славе. – Коротко отвечаю на вопрос. – Я знаю, что в последнее время у вас не ладилось. Ты его спровоцировала.

– И это надо сказать «спасибо» самому Матвею, который растрепал о том, что мы спали. – Фыркает она. – Слышала бы ты, как Слава орал на меня и обзывал шлюхой. И что мне оставалось делать? Пришлось немного приукрасить историю, чтобы он загорелся праведным гневом.

– Что. Это. Было?!

– Я сказала ему, что это Матвей постоянно