Каждый взрыв сопровождался громким треском. Лодку швыряло в стороны, как ничтожную щепку. Впервые за всю подводную карьеру Кречмера глубинные бомбы взрывались настолько близко от его корабля. В ушах звучал угрожающий грохот, все летело кувырком, погас свет… Стеклянные части приборов мгновенно разлетелись на мельчайшие осколки, от хронометров остались лишь обломки. Даже те приборы, которые удержались на своих местах, забарахлили, причем первым среди них стал указатель глубины. Теперь никто не мог сказать, на какой глубине находится лодка.

Стало очевидно, что в результате бомбежки «U-99» получила значительные повреждения. Кроме того, по всей видимости, она погрузилась глубже, чем следовало. Серии глубинных бомб следовали одна за другой, почти без перерыва. Они взрывались так близко к лодке, словно тот, кто их сбрасывал, мог видеть сквозь толщу воды. Вода начала поступать в жилые отсеки, расположенные рядом с постом управления. Лодка сильно накренилась, и в помещение поста потекло топливо из пробоины. Буквально все, находившиеся на посту, оказались по щиколотку в воде, поверх которой плавало топливо. Кречмер решил, что придется всплывать. Второй указатель глубины, расположенный в носовом торпедном отсеке, с виду казался исправным. Но, судя по его показаниям, лодка находилась на глубине 600 футов. А в соответствии со всеми существующими правилами и инструкциями максимальная глубина для подводной лодки такого класса не превышала 500 футов. В любой момент давление воды могло расплющить корпус «U-99» вместе с людьми. Подошедший инженер доложил, что гребные винты также получили повреждения, в результате чего лодка больше не может поддерживать даже минимальную скорость. Понимая, что такое положение в высшей степени опасно и лодка вот-вот затонет, Кречмер приказал закачать в балластные танки сжатый воздух. Вахтенный старшина изо всех сил потянул воздушный вентиль, но тот не сдвинулся с места. А в это время Петерсон, не сводящий глаз с указателя глубины, выкрикивал его показания:

– Шестьсот пятьдесят футов… семьсот футов…

Лодка продолжала погружаться. Со стороны кормы раздался громкий треск, и по правому борту появилась течь. Это было начало конца. Оставалась единственная надежда – вентиль, регулирующий подачу сжатого воздуха, но он оставался недвижимым.

В штабе командующего подводным флотом в Лориенте было тихо. Слышалось только монотонное гудение электрогенераторов и бой часов, возвещающий окончание очередной четверти часа. На карте Северной Атлантики пока виднелся только один красный флажок – потерянная лодка «U-47». Собравшиеся молча ждали сообщений об очередных успехах оставшихся асов – Кречмера и Шепке.

Не было недостатка в желающих помочь сдвинуть с места зловредный вентиль. И в конце концов он начал подаваться. Сначала его двигали очень осторожно, чтобы избежать потерь воздуха. В это время Петерсон доложил, что указатель глубины показывает 720 футов.

– Быстрее! – закричал Кречмер. – Открывайте его на максимум.

Сжатый воздух устремился в балластные танки. Лодка вздрогнула, качнулась, и тут же Петерсон обрадовано завопил:

– Семьсот футов… шестьсот семьдесят пять… шестьсот пятьдесят… Мы всплываем!

Когда стрелка указателя приблизилась к отметке 200 футов, Кречмер приказал прекратить подачу воздуха, намереваясь удержать лодку на этой глубине. Но двигатели были повреждены, гребные винты тоже, а если не удается поддерживать минимальную скорость хода, управлять лодкой не представляется возможным. Поэтому она продолжила движение наверх и с шумом вынырнула на поверхность. Причем скорость подъема была настолько велика, что лодка, как дельфин, вначале выпрыгнула из воды и только после этого рухнула обратно. Кречмер бегом бросился на мостик, а в это время помощник радиооператора в спешке отправлял сообщение в Лориент. Оно получалось весьма бессвязным и состояло из одного, зато многократно повторяемого слова: «Бомбы… бомбы…»

В Лориенте ожил радиоприемник. Сразу после этого вокруг засуетились люди. Прозвучал сигнал тревоги, курьеры побежали с сообщением одновременно к нескольким штабным офицером, включая и командующего. Спустя всего лишь несколько минут все штабное руководство собралось у радиоприемников. Они провели здесь уже много часов, одолеваемые беспокойством о судьбе своих асов. Неужели это вторая потеря? Что же происходит в Северной Атлантике?

Дежурный офицер приказал немедленно отправить сообщения на все лодки в море:

«Всем субмаринам, действующим совместно с «U-110» (преследователь конвоя), срочно доложить координаты».

Ответа не последовало.

«U-99», «U-100», немедленно доложите свои координаты».

И снова молчание. А в это время на посту «U-99» первый лейтенант взял листок с сообщением, которое Кассель диктовал радисту, и прочитал:

«Два эсминца… глубинные бомбы… 53 000 тонн… захват… Кречмер».

Это было лаконичное послание человека, который решил сражаться до конца. Но Кнебель-Дебериц вставил слово «потопили». И когда текст услышали на следовавшей рядом подводной лодке «U-37» и передали его в Лориент, штабисты истолковали смысл по-своему. Они решили, что Кречмер потопил два эсминца и 53 000 тонн тоннажа. Дёниц чувствовал, что в море происходит серьезное сражение, а его питомцы отчаянно борются за жизнь, но, к сожалению, он не знал ничего конкретного. Также ему было неведомо, что его асы оказались в смертельной ловушке.

Когда Кречмер выбрался на мостик, «U-99» лежала на боку, а рядом расплывалось пятно мазута. Один из эсминцев, явно получивший повреждения, покачивался на воде неподалеку. Кречмеру оставалось только выругаться. Ему казалось, что он отдал бы все на свете за то, чтобы в торпедных аппаратах осталась хотя бы одна торпеда. Он не сомневался, что сумел бы попасть в цель, несмотря на собственное весьма незавидное положение. Инженерная команда изо всех сил старалась вдохнуть жизнь в дизели. Но все попытки оставались бесплодными. Гребные винты либо совсем снесло, либо сильно повредило взрывами. Лодка плавно покачивалась на небольших волнах, но не имела возможности сдвинуться с места.

Экипаж сильно повредившего форштевень и поэтому очень медленно двигавшегося «Ванока» был потрясен, когда прямо из-под кормы вынырнула еще одна немецкая подводная лодка.

О необычном происшествии доложили на «Уокер».

Ответ пришел моментально: «Уберитесь с дороги».

«Ванок» увеличил скорость, развернулся, после чего три корабля на несколько минут замерли в вершинах треугольника, словно изучая друг друга. Всем командирам требовалось время, чтобы освоиться с таким поворотом событий. Кречмер кипел от бессильной ярости, не имея ни боеприпасов, ни возможности сдвинуться с места.

Коммандер Макинтайр не мог отделаться от мысли, что один из его эсминцев уже получил повреждения, поэтому он никак не мог допустить, чтобы второй постигла такая же судьба. Ему необходимо еще по крайней мере четыре дня осуществлять охрану конвоя. Кроме того, он имел инструкции Адмиралтейства, предписывающие командирам эскортных групп принимать меры по захвату немецких подводных лодок неповрежденными. Он решил открыть огонь из палубных орудий, чтобы вынудить команду покинуть лодку. С двух эсминцев на «U-99» полился огненный дождь. Одновременно вели огонь четырехдюймовки, пулеметы и «пом-помы». Пули и снаряды с грохотом бились в корпус лодки и рубки, но она сильно накренилась в сторону, противоположную от эсминцев, поэтому экипаж был неплохо защищен.