«Нет уж! Буду ковать железо прямо сейчас и не отходя от кассы. Я ведь Неуловимый Сэм! Даже если большие твари уже в заливе, пусть ещё попробуют поймать!»

* * *

По мнению Семена, до падения Эпиорниса в мире существовало три варианта логики: фиктивная, железная и женская.

Первой пользовались политики, когда им требовалось обелить одних и очернить других при равной степени вины и первых, и вторых. А то и вовсе когда требовалось выставить белыми и пушистыми черных и колючих. То есть когда возникала необходимость воспользоваться пресловутыми «двойными стандартами».

Второй вид логики был безжалостно прямолинеен, что в принципе делало его единственно верным, почти эталонным. Но в этом заключались как его достоинства, так и недостатки. Не всё в мире вписывалось в его рамки, а делать «исключения из правил» этот вид логики не позволял. Какое ж это правило, если в нем есть исключения? Это нелогично!

Третья логика, женская, называлась логикой как бы в шутку, но на самом деле была самой жизненной. Во всяком случае, была лишена недостатков первого и второго вариантов.

Но так было раньше. В допотопные времена. Теперь же появилась ещё и загадочная логика пришельцев.

Любой человеческий полководец знает, что после артподготовки следует сразу идти в атаку, а не ждать, когда враг очухается, проморгается и вновь выползет на позиции. Атланты этот закон игнорировали напрочь. Очутившись в заливе, Сема не встретил ни одной более-менее мыслящей твари. Складывалось впечатление, что все двоякодышащие атланты сейчас в городе и на болотах, а все морские – в море. И между ними нет никаких связующих звеньев.

«А если люди запустят в нейтральную зону водолазов и найдут, что им требуется? – забеспокоился Семен. – Нет, не должны. Они-то не знают, что здесь пусто. Почему, кстати, здесь нет хотя бы вспомогательных боевых тварей, всяких там восстановленных динозавров и доработанных крокодилов? Как всё-таки понять логику атлантов? Может, это ловушка?»

С одной стороны, атланты наверняка понимали, что люди не рискнут поднимать затопленные детали самолета, поэтому версия насчет ловушки казалась слабой. Но с другой стороны – твари существа непредсказуемые, и логика, как уже сказано, у них своя, непонятная.

Очутившись на оперативном просторе, Пасюк дал себе волю и помчался вперед большой торпедой. Сёма не чувствовал холода, ничего не боялся, в нем кипела энергия, и он отлично соображал. Всё это вызывало небывалый эмоциональный подъем. Немного портило картину только постоянное чувство голода, но Семен почти научился его терпеть. Почему-то как раз в тот момент, когда Сёма вырвался из мутных вод, до него дошло, что теперь чувство голода будет сопровождать его всегда. После трапезы оно будет притупляться, а затем вновь разгораться и гнать на поиски добычи. Всё как у всех нормальных хищников.

Минут десять Семен наслаждался скоростью и свободой, затем легко вынырнул, вдохнул и снова ушел на глубину. Бог знает, по каким признакам, но Пасюк без труда определил, что прибыл в нужную точку акватории. На глубине что-то около двадцати метров и на площади в два городских квартала по дну оказались разбросаны обломки хвостовой части самолета и кое-что из груза.

Семен сделал круг над обломками и подплыл к чему-то вроде огромного ящика. Видел под водой Пасюк теперь на удивление четко, но все равно узнал этот груз не сразу. Наверное, потому, что у ящика отвалились колеса. Других повреждений странный контейнер не получил, поэтому Семену пришлось повозиться, прежде чем пришло понимание, как его вскрыть.

Ларчик открывался просто – с торца. Пасюк коротко треснул кулаком в дверцу, затем ещё раз и, когда она прогнулась, запустил пальцы в щель. Рывок на себя – и дело сделано. Внутрь ящика хлынула вода, к поверхности отправилось несколько огромных пузырей, а затем начал всплывать и вымытый потоком из ящика предмет. Семен едва успел его перехватить.

Внутри «слоновьего» короба прятался всего один небольшой, размером с двухлитровую банку, металлический цилиндр без надписей, с единственной маркировкой – знаком биологической опасности на донышке. Пасюк внимательно осмотрел цилиндр, ощупал и попробовал металл на прогиб – металл оказался жестью не толще консервной. Что находится внутри этой консервной банки, Сёма не понимал, но вновь положился на чутьё. Оно опять обострилось и просигналило, что это и есть контейнер с загадочным «Зверобоем».

Пасюк зажал банку под мышкой и заработал ногами, взяв курс к берегу.

И вот тут-то Семен убедился, что был прав и не прав одновременно, когда размышлял о видах логики. Атланты оказались не такими уж странными тварями. Они всё-таки устроили засаду, как и предположил Семен. Почему они это сделали, это оставалось большим вопросом, это да. Но логика их оказалась не такой уж вычурной.

Стоило Семену начать движение, как сразу в нескольких местах дно «взорвалось» и в клубах поднятого песка возникли десятка три гуманоидных тварей, прикидывавшихся донными кочками. Удивительно, что Семен их не учуял. Помешал толстый слой песчаной маскировки? Возможно, так и было. Зато теперь Сёма улавливал запах-привкус чужаков вполне отчетливо.

С этим видом атлантов Сёма пока не сталкивался, но с их запахом уже познакомился, там, в городе. Общие очертания их тел напоминали человеческие, только головы они имели вытянутые, пасти широкие, зубы острые, а пальцы на руках и ногах длинные и соединенные перепонками. Плыли атланты быстрее Семена, поэтому фору отыграли легко и через считаные секунды окружили Пасюка.

Сёма поначалу растерялся, поэтому бросился вниз, но затем резко подался к поверхности. Атланты дружно повторили его маневр и едва не отрезали Семену путь к поверхности. Пасюк лишь каким-то чудом успел всплыть и даже выпрыгнул из воды, как заправский дельфин, целиком. Особой радости от этого трюка не предвиделось, секунда на воздухе стала последней передышкой, не более того, ведь плюхнуться Семену предстояло обратно в стихию атлантов. И всё-таки Пасюк выжал из фокуса каплю пользы. Он привлек внимание неожиданных союзников.

Оказалось, что в залив рискнули выйти несколько катеров. Окраской и формой они не походили на военные или спасательные, да и двигатели имели особые, водометные, что редко встречалось на стандартных посудинах. Но в любом случае, это были человеческие суда, а не специально выведенные атлантами транспортные твари. То есть Сёма вполне мог рассчитывать на их помощь. А уж как объяснить людям, каким образом сюда попал и почему, – этому вопросу Семен присвоил номер шестнадцать.

Едва плюхнувшись, Пасюк снова попытался выпрыгнуть из воды, но в ноги ему вцепились две твари, и Семену пришлось ограничиться воплем и заметным с любого расстояния барахтаньем. Заодно Семен крепко врезал двум ближайшим атлантам, и они ушли на дно мертвым грузом. Нет, Сёма не питал иллюзий, шансов на победу он почти не имел. Даже самые быстрые катера не перемещаются мгновенно, а вот атланты уже накинулись практически всей гурьбой. Но как говорится, надежда умирает последней.

И у Семена имелись основания эту надежду холить и лелеять. Почему? Да потому, что атланты его не кусали. Цеплялись за одежду, хватали за конечности, пытались скрутить в бараний рог, но ни разу не укусили и не попробовали что-нибудь ему сломать. Что ломать, если Семен давно сделался гуттаперчевым? Нечего, верно, но покусать-то можно и слизняка. С их-то острыми, как у ножовок, зубами – плевое дело. Однако ничего такого не происходило.