доказать все равно что-либо было невозможно. – В капсулу-то мы с тобой вдвоем не попадем. Там шлюзовая ловушка, ты знаешь…

– Попадем! – глухо сказал Фалин и насмешливо добавил: – Ты ведь мудрец, придумаешь что-нибудь, а, Барков?.. Ты ведь всегда мудрецом был…

Он что-то говорил еще, гримасничая перед лицом Игоря. На него стало неприятно смотреть. Его безудержный, неподконтрольный ему уже, видимо, кураж готов был в любую секунду обрушиться в истерику.

"Худо… – подумал Игорь. – Невменяем…"

– Ладно, Глеб, хватит! – оборвал он все еще говорившего Фалина. – Развяжи меня!.. Ты знаешь, я "голландцев" не вывожу.

Фалин на секунду остановился.

– Железный наблюдатель, да?.. – криво усмехнулся он и вдруг крикнул: – Врешь, поведешь! – и наотмашь, от плеча, ударил Игоря по щеке тыльной стороной ладони. – Врешь! Все врешь! – он, словно обезумев, принялся хлестать Игоря обеими руками по лицу, повторяя: – Врешь!.. Врешь!.. Врешь!..

Игорь, опешивший вначале, привалился к стене и втянул голову в плечи, неловко пытаясь защититься, а Фалин все бил и бил, по плечам, по спине, не разбирая, куда, и вдруг – замер, перехватив уже в движении левой рукой правую, да так и застыл, прижав сцепленные руки к животу, сгорбившись и зажмурившись, словно пережидая нестерпимую боль… Затем медленно выпрямился, развернул еще не пришедшего окончательно в себя Игоря к себе спиной, развязал жгут и с силой отшвырнул его в сторону.

– Ты не приходи сюда больше, Барков, – глухо сказал он. – Не приходи, понял?

– Понял. Скотина ты… – Игорь промокнул ладонью разбитую губу. – Скотина, связанного бьешь…

Фалин, уже повернувшийся было, чтобы уйти, остановился и, обернувшись к Игорю, сказал:

– Это ты-то связанный?..

Он хотел еще что-то добавить, но только мотнул головой и молча зашагал в яму коридора. Еще некоторое время были слышны его шаги, затем они смолкли, сменившись отдаленным перестуком колес и тонким позвякиванием ложечки о стакан.

"Чертово позвякивание… – раздраженно подумал Игорь, растирая онемевшие руки. – Как он выдерживает это?.."

Он некоторое время простоял в нерешительности. Строго говоря, смысла в том, чтобы дольше оставаться здесь, не было. Фалину он ничем помочь не мог, да и не хотел сейчас… Он зашагал в сторону стыковочного узла, без труда находя дорогу в этом, много раз исхоженном, лабиринте коридоров.

"Ну, что ж, на сегодня, пожалуй, все, – думал он, стараясь повседневностью забот отвлечься от тягостного чувства, оставшегося после ухода Фалина. – Надо бы зайти к Ксении Ивановне и … Может, к Божичко?.. Хотя порадовать ее нечем… "Порадовать"! Чушь какая!.."

Вскоре он добрался до неопрятного, пропахшего кошками тупичка в конце лабиринта, постоял с минуту, прислушиваясь, затем, слегка подтянувшись на руках, протиснулся в узкий вентиляционный люк, зиявший в стене на уровне лица. Он полз минуту или две в темноте, пока не ощутил под руками гладкую поверхность шлюза. Он повозился, вжимаясь в тесное пространство переходной камеры, потом нащупал на стене сенсор замка и приложил к нему ладонь. В ту же секунду задвинулся люк за его спиной, легкий толчок еще через секунду подтвердил, что капсулы разошлись, шлюз втянуло в кабину, и Игорь перебрался из него в кресло пилота.

Он включил автоматику возвращения, достал аптечку и принялся обрабатывать спиртом лицо, вполглаза наблюдая, как медленно пропадает в стенке щупальца Фалинская капсула. Злость на Фалина уже прошла. Игорь прекрасно осознавал нелепость и абсурдность этой своей злости в общении с "голландцами", но часто ничего не мог с собой поделать. Возможно, потому, что они оставались для него людьми, несмотря ни на что…

Он закончил уже с лицом и начал привычно надиктовывать рапорт для Управления, как вдруг, нечаянно бросив взгляд на экран, едва не вскрикнул от удивления – в полукабельтове от него шел "голландец". Не могло быть сомнения в том, что это был именно "голландец" – он шел совершенно немыслимым для нормальной капсулы образом – поперек щупальца. И это было невероятно. Игорь забыл и о лице, и о рапорте.

"Два подряд "голландца" … – думал он, веря и не веря. – Или это Фалин? – занятый своими мыслями, он проглядел момент, когда Фалинская капсула исчезла в стенке щупальца. – Не успел уйти?.."

Игорь еще думал, а руки его уже вели капсулу наперерез "голландцу", и тот, шедший до этого довольно быстро, вдруг остановился и завис в самой удобной для подхода позиции по центру щупальца. Он словно приглашал.

Игорь вел капсулу, все еще боясь поверить в удачу. В любую секунду "голландец", не имевший, в отличие от обычных капсул, практически никаких ограничений на эволюции в Канале, мог сорваться с места и уйти в стенку щупальца. Или сняться немыслимым скачком и зависнуть в полусегменте расстояния впереди, и висеть так, не уходя и не подпуская к себе, словно играя в раздражающую, одному ему понятную игру.

Но этот "голландец" ждал.

Игорь подошел вплотную, и автоматика опознала стыковочный узел "голландца". Это был не Фалин, и вообще никто из тех, с кем встречался Игорь в Канале. А значит, это мог быть только Божичко…

"Как невероятно везет…" – вскользь подумал Игорь, перебираясь в шлюз, пока автоматика намертво прижимала капсулу к "голландцу"…

…Божичко не заметил появившегося в кабине Игоря. Он сидел в кресле пилота, единственном, что сохранилось в деформированном, словно растекающемся окружении, и чуть раскачивался взад и вперед, положив руки на колени и глядя прямо перед собой. Стенки кабины раздвинулись и стали вогнутыми, на них кое-где виднелись неровности от исчезающего – словно тонущего в них – содержимого капсулы.

Игорь на секунду забыл о Божичко. Он смотрел вокруг, не в силах оторваться. Никому еще, ни ему, ни наблюдателям, которые были до него, не приходилось видеть формирующегося "голландца". Потом здесь, в капсуле, появиться что-то, какой-то мир, куцый или безбрежный, предугадать который никто не мог и который, как думали многие "голландцы", был отражением их внутреннего мира. Но они почти ничего не помнили о том, как это происходило. Или не хотели говорить.

На стене напротив Божичко дрожало расплывчатое пятно света с ярким пляшущим червячком посредине, точно сквозь матовое стекло смотрелось пламя свечи. Божичко не отрываясь следил за ним, по-прежнему мерно раскачиваясь взад и вперед.

Игорь осторожно подошел к нему и окликнул. Лицо пилота медленно повернулось к нему, а глаза, еще секунду зачарованно следившие за игрой пламени, задержались и лишь потом, вдогонку за лицом, повернулись к Игорю. Божичко некоторое время смотрел на него, словно силясь вспомнить, потом узнал.

– Игорь Васильевич! – он вскочил из кресла навстречу Игорю. – Господи! Тут такое, вы не представляете, – заговорил он торопливо. – Пульта нет, ничего нет, как