Рощин усмехнулся, лёжа под колпаком ионатора. Сам он тоже "купился" когда-то, единственное, что его смутило и отчасти насторожило тогда, так это то, что делать всё это надо было перед каждым вылетом, ему казалось, что должно было хватить одного раза… Положительно, неопытность нового шефа мысленно возвращала его ко временам его собственной неопытности.

Санобработка в общем даже нравилась ему – она не требовала от него никаких, ни физических, ни интеллектуальных, усилий, автоматика сама тащила его тело на каталке от одной установки к другой, и можно было почти час спокойно поразмышлять. Но сегодня всё это раздражало. Было что-то тупое – или лицемерное? – в этой заботе не заразить планету, которой сейчас, в этот момент, могло уже не существовать вместе со всем, что на ней было…

Под колпаком соседнего ионатора лежал Брэвер, которому явно было всё равно. Глаза его были закрыты, он довольно улыбался и морщил лоб, игриво приподнимая брови, как делал это всегда, разговаривая с новенькими аспирантками, попадавшими в отдел. Заканчивались эти разговоры, правда, всегда одинаково – Брэверу приходила в голову очередная идея, а случалось это часто, и он тут же напрочь забывал обо всём и кидался, замолкнув на полуслове, с резвостью, которую трудно было заранее угадать в его массивном теле, к компьютеру, оставляя девочек в удивлённом недоумении… С кем он говорил сейчас?..

Рощин попытался отвлечься, вновь прокрутив в уме расчёты Козодоевой, придирчиво – и больше теперь машинально – проверяя непротиворечивость её выкладок. Он вновь поразился полноте и изяществу рассуждений Леночки, но радости на этот раз не испытал – мозг его, должно быть, всё ещё раскладывал где-то внутри себя по деталям то дело, которое предстояло ему с Брэвером. Оно было ему не по душе, но это ровным счётом ничего не значило, в любом случае его надо было сделать, и Рощин никогда не позволил бы себе переложить это на кого-нибудь другого, именно в силу того, что оно ему не нравилось. Он и Брэвера взял потому, что когда-то вместе с ним начинал службу в Центре, таких в отделе больше не было…

Обработка, наконец, закончилась…

Они долетели до Полста_Третьей вовремя, благо Канал в ту ночь был на удивление спокоен.

Рощин проявился над посадочной площадкой чуть позже Брэвера, тот уже висел в стороне, и первым, что он услышал, были слова Брэвера: " Что-то не то, Влад…" Рощин и сам видел, что не то. Посадочная площадка не была очищена от песка. "Дворник" и капсула Левкова стояли полузанесённые. Люк капсулы был откинут. Самого Левкова нигде не было видно. По следам, чётко различимым на песке, можно было понять, что Левков приходил сюда. Было видно, что он счищал песок с верхушки капсулы, очевидно для того, чтобы открыть люк, а затем следы его вели обратно, к посту. К "дворнику" он даже не подходил…

" Что за чёрт!.." – в сердцах подумал Рощин. Он специально подгадывал с вылетом так, чтобы появиться на Полста_Третьей как раз перед возвращением Левкова из очередной попытки прорваться в Канал. Перед возвращением, не раньше и не позже – Левков летал как часы. И тогда его можно было бы вытащить ещё не до конца пришедшего в себя из его капсулы и перенести к Йохану, вряд ли у Левкова нашлись бы силы сопротивляться тогда. И Рощину было плевать, как всё это выглядело со стороны, то, что должно – должно быть сделано, а план его давал максимум гарантий. И вот…

– Давай вниз… – сказал он Брэверу, и, дождавшись, пока тот опустится, приземлился – не очень удачно, на трещину – сам. Всё обошлось.

Брэвер ждал его с сумкой в руке.

– Что-то он нас не встречает… – сказал он.

Рощин не ответил, пытаясь понять, что же здесь произошло. В живых ли Левков?..

Он зашагал к посту, Брэвер пошёл вслед за ним. Рассчитывая застать Левкова врасплох, Рощин не захватил даже экспедиторскую сумку, вообще ничего, что могло бы объяснить цель их появления здесь, просто хозяйственная сумка Брэвера была не в счёт, наверняка, он выглядел здесь с ней просто нелепо.

Рощин досадовал на себя за просчёт, но всё это перекрывала тревога за Левкова. Его не было нигде. Цепочка следов вела к криогенной и дальше за дюны. Не сговариваясь, они побежали по следам, так быстро, как позволял податливый песок и обжигаемые горячим воздухом лёгкие… Дверь криогенной была открыта, так, будто Левков – да Левков ли? – заходил сюда, а потом пошёл дальше за дюны и, похоже, с ношей, так как оспины следов на отутюженном ветром песке стали глубже.

Пройдя по следам дальше, они вскарабкались на гребень ближайшей дюны и увидели Левкова. Он рыл яму в ложбине, рядом с ним лежал пластиковый мешок, в котором он брал в кабину тело Тарьян.

" Одумался?.. – размышлял Рощин, спускаясь вниз и с трудом удерживая равновесие на крутой и неверной поверхности. – Похоронит и улетит?.. Это решало бы всё…"

– Здравствуй, Паша! – он остановился возле Левкова и перевёл дыхание. – Помочь?

Левков повернулся к нему и то ли действительно не удивился, то ли зачем-то скрыл это. Он только мельком глянул на ещё спускавшегося Брэвера и отвернулся.

– Не надо… – только и сказал он.

– Может, Йохан пойдёт пока очистит твою капсулу. Её почти занесло…

Левков повернул к нему потное лицо.

– Зачем?.. – за очками не было видно его глаз, но Рощину показалось, что на лице Левкова отразилось усилие понять. Потом он отвернулся к яме. – Я не лечу…

– Что, совсем?..

Вопрос от неожиданности прозвучал глуповато.

"Да он рехнулся!.. – подумал Рощин и успокоился. – Тем лучше. Лишь бы Канал пустил…"

Спустившийся к этому времени и оценивший уже, видимо, ситуацию Брзвер стал по другую сторону от Левкова, сумка его была полуоткрыта, наготове. Он ожидающе смотрел на Рощина.

А в руках у Левкова была лопата.

– Давай всё-таки помогу… – Рощин тронул Левкова за спину. Тот отрицательно мотнул головой:

– Не надо, Влад. Я должен сам…

Рощин медлил.

" Да что же случилось? – думал он. – Он устал?.. Или всё-таки помешался?.. Как же тогда Канал? Если не пустит?.."

В нерешительности он посмотрел на Брэвера. Тот молчал, круглое, красное лицо его не выражало ничего, кроме предельного внимания. Левков продолжал размеренно вынимать из ямы и отбрасывать в сторону песок, словно не замечая их…

И тогда Рощин неожиданно громко даже для самого себя сказал:

– Давай, Брэвер!.. – и, обхватив Левкова сзади