жестокость, с которой люди могут убивать друг друга… Я — сын генерала Слэйта, только сейчас понял, почему отец никогда не рассказывал в деталях, какова война на самом деле.

Потому что это ужас. Грязь, мерзость, хаос, кровь, выпущенные кишки, отрубленные руки, затоптанные товарищи…

Эти мысли мелькают где-то на задворках сознания, ведь сосредотачиваться на них нет никакой возможности. Зазеваешься — и умрёшь…

Раскиданные по большой площади солдаты Империи вновь начинают собираться в группы. За мельтешением людей я вижу баронета и Блика рядом с ним. Боевые порядки нарушены, но мы, фактически, уже собрались несколькими десятками, так что я устремляюсь к ним.

Сражаться плечом к плечу с теми, в ком уверен, как-то спокойнее…

Здоровенные твари полегли в полном составе, но всё-таки оттеснили нас ко второй линии требушетов. Хрраши вместе с сотнями пехотинцев освободили за стеной плацдарм для развития вражеской атаки, и теперь в дело вступают чернокнижники…

Не так, как раньше — издали, и не поодиночке, поддерживая солдат. Массированно, целеустремлённо, слаженно… Целые группы малефиков в чёрных балахонах с резными посохами появляются за стеной по всей длине, где только есть провалы.

Одним совместным ударом они выкашивают целые ряды имперских воинов — по пятьдесят, по сто человек за раз… Некоторые из чернокнижников позади ударного кулака будто принимают на себя магический откат от убийств — я вижу, что все колдуны связаны меж собой тонкими алыми нитями — и падают замертво, превращаясь в иссохших стариков.

А остальные малефики продолжают идти вперёд, раз за разом атакуя наших воинов. Они вносят в ряды обороны смятение, и даже имперские маги не успевают нейтрализовать все их заклинания, а уж тем более — атаковать колдунов в ответ...

От двенадцатого, срытого почти под корень участка стены, вместе со своей гвардией возвращается отец.

"Жив! Хвала Святым предкам, он жив!" — с облегчением думаю я, увидев знакомую фигуру — "Интересно, а где Робб и Норман?"

— Их слишком много! — ревёт отец, оказываясь рядом с нами. — Нужно отступать на последний рубеж! Десятники, сотники — командуйте отход! Командуйте отход! Проклятье! Где же «чёрные», когда они так нужны?!

БАХ!

Его перебивает грохот, и по воздуху прокатывается ударная волна. Практически над нашими головами громыхает взрыв, и только-только собравшиеся несколько сотен накрывает тёмная пыль. Все непонимающе смотрят наверх.

— Что это?

— А-а-а!!!

Я успеваю заметить, что она сотворила с теми, на кого успела попасть. За долю мгновений стальные доспехи, одежда и кожа — всё начинает плавиться. Люди в исступлении орут, пытаются сорвать с себя доспехи, расчесать поражённые участки — и сдирают кожу вместе с мясом, обнажая кости черепов, рук и груди…

Миг, другой — и я снова действую ещё до того, как обдумываю последствия этого решения. Нам везёт — мы с баронетом Тредалем, Бликом, отцом и ещё сотней с небольшим человек находимся ниже, чем основная масса отступающих. Мне хватает времени вызвать заклинание.

Хвала Святым предкам — стихии равно подвластны и светлым, и тёмным, и даже с моим перекосом вызвать мощный, закручивающийся вокруг нас поток воздуха, не составляет никакого труда.

Я превращаю рвущуюся из меня энергию в ветер, и делаю это с такой силой, с таким нажимом, что она бьёт во все стороны — не только вверх, но и вокруг меня, расшвыривая людей, словно тряпичные куклы. Лишь всадники отца остаются в сёдлах.

К счастью, вреда своим колдовством я не причиняю — всего лишь отбрасываю людей в стороны. Да и сам, к слову, не удерживаюсь на ногах. Высвободившаяся энергия швыряет меня в толпу, но главное я сделать успеваю — мощный импульс относит практически опустившееся на нас колдовское облако на несколько десятков шагов.

Оно достигает залитой кровью земли и валяющихся на ней мертвецов, превращая всё это в вонючую, мерзко хлюпающую и бурлящую жижу…

А вот тем, на кого попало заклинание чернокнижников, не везёт — почти две сотни выше по склону превращаются в братское кладбище. Несчастные, среди которых не оказалось ни одного мага, за пару мгновений стали гнилым мясом…

Солдаты, вставая на ноги, озираются. Я тоже делаю вид, что ничего не понимаю. Никто не смотрит на меня, никто не тычет пальцем и не восклицает удивлённо: «так ты маг!». Никто — кроме Блика. Заместитель нашего капитана оказывается рядом и смотрит на меня внимательным, прищуренным взглядом.

“Он всё понял” — проносится в голове, и несколько ударов сердца я думаю, чего от лысого бородача можно ждать, но…

…Он широко улыбается и подмигивает мне.

Ялайский пепел! Неужели и правда понял?!

Развить эту мысль я не успеваю.

— Построиться! — приказывает отец, проезжая мимо нас. — Построиться и приготовиться! Идём в атаку по моей команде!

— Как же так, генерал?!

— Нападаем?!

— Надо помочь нашим!

— Они же нас растопчут!

— ТИХО! — усилив голос магией, рявкает отец. — Нам некуда отступать! Сейчас в бой пойдут резервы! Мы пойдём первой линией, чтобы дать им шанс! Я с вами, солдаты! Ничего не бойтесь, мы сотрём этих тварей в пыль!

Я вытягиваю голову, смотрю по сторонам и понимаю, что вся линия защиты прогибается под натиском ялайцев… По всей длине, за огромной, местами разрушенной стеной, имперские войска отходят к метательным орудиям… У укреплений не осталось наших солдат, там появляются всё новые и новые отряды врага.

— Это конец, — сплёвывает кровавую слюну Блик. — Конец, Рой. Их слишком много. Разведка ошиблась, там больше двадцати тысяч…

Мы смотрим, как на нас, уставших, израненных, грязных и озлобленных, катится вал свежих солдат противника. До них шагов двести, не больше…

— Ну… — встретимся на том свете, парни! — рявкает баронет Тредаль. — Не посрамим родину! Положим как можно больше мерзких тв…

Его слова тонут в грохоте, подобном которому я никогда не слышал. Он возникает мгновенно, разносится в воздухе и охватывает всех сражающихся. Земля под нашими ногами вздрагивает, да так сильно, что часть войск просто падает на колени — и обороняющихся, и нападающих. Это случается настолько неожиданно, что несущиеся вперёд ялайцы снижают темп атаки, а уж мы, видящие, что происходит за их спиной, и вовсе разеваем рты.

Оставшаяся часть укреплений взрывается осколками камней и разлетается во все стороны, рассекая оказавшихся рядом врагов. Остатки стены тонут в дыму и пыли, местами там полыхает колдовское пламя.

А за рекой, на протяжении, наверное, мили в ширину, или даже больше, в небо, один за другим, бьют синие потоки