— Да, парни, теперь вижу, что с вами связываться не стоит. Это смертельно опасно, — произнес Гарин и спросил: — Но у вас хоть какое-то прикрытие есть?

— Пока нет. Но позже будет, — ответил Уланов.

— Хоть так. Если все, то я поехал. Устал, как собака.

— Тамаре привет, — сказал Роман.

— Передам.

Гарин уехал.

Уланов ударил себя ладонью по лбу:

— Черт, забыл. — Он тут же набрал номер Гарина:

— Да, Рома? — ответил начальник РОВД.

— Кто направлен на участок покойного Коробенко?

— Лейтенант Шарбин Илья… Викторович, по-моему.

— У тебя с ним связь есть?

— Через РОВД.

— А мобильная?

— Нет, но я могу без проблем узнать номер его сотового телефона.

— Узнай, Боря, и позвони ему.

— Позвонить? Что сказать?

— Скажи, чтобы с 11.00 был у медпункта в селе Сантово. Но как бы случайно. Появятся Басалай с Сенько, пусть проверит у них документы и не уходит оттуда, пока эти ребята будут находиться там.

— Позвоню. А Веру вообще-то не мешало бы предупредить о предстоящем визите людей Огурцова, — сказал Гарин.

— Предупредим, конечно.

— Я понял тебя. Обязательно проинструктирую лейтенанта.

— Ну и хорошо, Боря! До связи!

— До связи!

Уланов положил сотовый телефон на стол и произнес:

— Вот теперь по Гарину все. По плану вроде тоже.

— Полковнику Смолинскому позвонить не хочешь? — спросил Лазарев.

Роман отрицательно покачал головой.

— Рано пока. Вот расшевелим как следует весь этот гадючник, тогда привлечение помощи из управления станет необходимым. Но не сейчас. Пока работаем без прикрытия. Надеюсь, это никого не смущает?

Корнов поднялся и сказал:

— Лично меня нет. Пойду-ка я искупаюсь в реке.

— Не надо выходить со двора, — заявил Уланов.

— Понял! Тогда душ приму.

— Это сколько угодно, Андрюша.

Уланов и Лазарев действовали по плану. В четыре часа утра, еще до рассвета, они покинули Балаев, вскоре добрались до деревни, въехали по грунтовке на лесную поляну, оставили там машину, дальше пошли пешком.

Егор Кузьмич вставал рано. Так произошло и сегодня. Он опустил ноги с кровати, по старой привычке тут же взял с табурета папиросы, закурил и услышал стук в дверь.

Старик чертыхнулся, но подошел к ней и спросил:

— Кто там?

— Друзья, Кузьмич, о которых тебе подполковник Гарин должен был сказать.

— Да, он звонил. Сейчас оденусь, а то в исподнем неудобно. — Через минуту хозяин дома открыл дверь.

Уланов и Лазарев через сени прошли в комнату.

Кузьмич указал им на стулья у стола, заправил кровать, умылся, устроился на самодельном табурете и сказал Уланову:

— А я вас видел. Приезжали вы, когда «Урал» сбил «УАЗ» участкового.

— Да, был. Я Роман, — представился отставной майор. — А это Гена. — Он указал на прапорщика.

— Вы в такую рань приехали, но ведь не на рыбалку. Хотя клев сейчас самый хороший.

— Не на рыбалку.

— Из-за тех уродов, что выжили людей из деревни?

— Да, из-за них, Кузьмич.

— И что? Прибьете вы этих нелюдей?

— А надо? — спросил Лазарев и усмехнулся.

Кузьмич хитро посмотрел на него и ответил:

— Я был бы не против, но дело ваше.

— Убивать не будем, а вот сидеть на зоне им предстоит очень долго.

— Заслужили эти падлы.

— Заслужили. Но… давай-ка обсудим, что тебе предстоит делать.

— Я готов. Сделаю все что надо, лишь бы этим ублюдкам жизнь испортить.

— Тогда слушай.

Когда закончил растолковывать старику суть дела, тот с нескрываемым разочарованием сказал:

— Вот, стало быть, как. А я-то думал, что прямо сегодня…

— Понимаю, тебе хочется, чтобы их раньше наказали, но работать в данном случае надо аккуратно и наверняка. Малейшая оплошность, и сорвется рыба. Тебе, как рыбаку, известно, что второй раз она уже не пойдет на приманку.

— Ну это еще как сказать. Хотя будет осторожней. Даже безмозглая рыба.

— Вот и договорились. Вопросы, Кузьмич?

— Вы у меня или вообще здесь в деревне сутки будете торчать?

— Нет, мы уедем. Но вернемся, когда рыбка проглотит крючок. Ты, главное, веди себя как надо.

— Ладно. Но чего вы добьетесь, коли они оформят все по закону?

— А это уже наше дело. Впрочем, ты все будешь видеть.

— Ясно. А Верка-то как? Она согласится на ваш план?

— Согласится. Хочешь убедиться в этом?

— Я ей позвоню.

— Давай часов в восемь, когда она начнет работу.

— Добро, договорились.

— Чаем угостишь, Кузьмич? — спросил Лазарев.

— Господи, о чем разговор? И чаем и молоком и чем покрепче. У меня самогон знатный.

— У меня сложилось такое впечатление, что народ в деревнях и селах водку магазинную совсем не пьет. Только свой самогон.

— А ты купишь ее, водку-то, на наши доходы? Хотя те люди, которые единоличное хозяйство открыли, животину держат или на земле работают, водочку пьют. Так что?

— Чаю!

— Вы извиняйте, покормить как следует не смогу, но бутерброды сделаю.

— Не надо. Кузьмич, обойдемся. Давай чайку твоего крепкого выпьем.

— Пьют вино да водку, чай кушают, как и молоко.

— Ну мы не знаем таких тонкостей.

— А надо бы знать, нельзя от земли уходить. Оторвешься от нее, родной, душу свою потеряешь. Никем станешь. Так еще прадед мой говорил, а он не в пример нашим чиновникам, мужик мудрый, справедливый да честный был.

Кузьмич заварил чай с какими-то травами, разлил ароматный напиток по чашкам.

— Это чай? — спросил Лазарев.

— Ну не самогон же, — с усмешкой ответил Кузьмич.

— Никогда не пил такого.

— Не нравится?

— Напротив. Отличный напиток, сразу сил добавляет.

— То-то же! Этот чай рецепт у нас от деда к отцу, от отца к сыну переходит. Больше нигде такого не найдешь. Я вам насыплю мешочек. У меня много, и пожалуйста, не отказывайтесь.

— Не знаю, как Роман, но я не откажусь.