— Надоело сидеть без дела?

— Ненавижу такое занятие. Уж лучше бой.

— Хорошо, отправляйся, но будь осторожен. Дважды по одной улице не проезжай, правил не нарушай, дабы не попасть в поле зрения инспекторов ДПС. Кататься тебе разрешаю не больше часа.

Корнов потер ладони и заявил:

— Понял, исполняю.

Он выехал с подворья Овсянкина и двинулся по улице Соборной. Прослушивающее устройство старший лейтенант включил за церковью. Помехи оказались довольно сильными, но разобрать разговор было можно.

В доме Огурцова в это время находился начальник охраны Басалай. Алексей Михайлович ходил по помещению, заложив руки за спину.

— Что ж, решение так себе, но … пойдет ввиду ограниченности по времени, — проговорил он. — Значит, завтра в 10.00 берешь с собой Сенько и едешь сначала в Сантово, по пути рассекаешь ему бровь.

Басалай удивился и спросил:

— Я должен рассечь Толику бровь?

— Да. С этой раной он обратится за помощью к фельдшеру. Это хороший повод. Ты будешь при нем.

— А что сказать насчет того, откуда у него рана?

— Какая разница? Поскользнулся на арбузной корке, упал и ударился. Главное в том, что фельдшерица должна будет оказать ему помощь. А ты в этой время скажешь ей, что если она не подпишет бумаги, то расстанется с жизнью в самое ближайшее время. Пообещаешь смерть долгую, мучительную. Ей не хватает мужской ласки. Она получит ее с избытком, умолять будет, чтобы ее удавили.

— Это все я уже говорил ей. Совершенно бесполезно.

— Нет, не бесполезно, Ринат. После того случая с гибелью участкового она испугалась, каким-то образом вышла на начальника РОВД. Тот обеспечил ей проживание в райцентре, машину и даже персонального охранника. Я решил вопрос по защите, ее сняли. Теперь она не выезжает из села, но наверняка имеет связь с тем же Гариным.

— Эта баба сразу же сообщит ему о нашем визите.

— И что? Кто подтвердит ее слова? Вы же обратитесь за помощью, а это факт. Желательно, чтобы разукрашенную физиономию Сенько увидели сельчане. Это на тебе.

— Не проблема. Но сколько можно угрожать? Может, пора решить с ней? Удавить к чертовой матери в этом медпункте, да и все дела. Искать будут? И хрен с ними, следов мы не оставим, подойдем скрытно, сработаем чисто. Алиби вновь обеспечит прислуга. Кузьмич тогда точно рванет из деревни, бросит дом и участок.

— Сколько раз, вам, идиотам, говорить, нам нужны подписанные договоры или акты купли-продажи, чтобы полиция или другие ведомства не могли прицепиться. Для нас как раз невыгодно, чтобы кто-то сбежал.

— Но москвичи-то уехали?

— С ними решат вопрос в Москве.

— Радонский?

— Депутату Государственной думы больше делать нечего, как связываться с каким-то отродьем. Его люди все сделают. А если сбежит Кузьмич, где мы его искать будем? Участок так и останется в его собственности, и мы не можем снести эту хижину. Поэтому после бабы поедете в Коринку к Кузьмичу.

— А он еще дома? — спросил Басалай. — Может, свалил уже?

— Дома. Проверял человек из Шатки, соседней деревни. Подпись Марина надо получить завтра же. Возьми с собой тысяч пятьсот. Не устоит. За такие бабки он себе дом в любом селе, деревне, да и в райцентре купит. Не коттедж, конечно, но и не хуже своей халупы. Ты все понял?

— Да, Алексей Михайлович.

— Кто сегодня на охране усадьбы?

— До восьми утра Колбин. Вызвать еще одного человека?

— Не надо. — Огурцов усмехнулся и заявил: — У нас, Ринат, правовое государство. Сотрудники компетентных органов к бандитским методам не прибегают. У всех этих людей холодная голова, горячее сердце и чистые руки.

— В натуре, именно так оно и есть, — сказал Басалай и хохотнул.

Разговор Огурцова с Басалаем старший лейтенант Корнов записал, проехав по Гагарина, Лесной и Шолохова. Потом он повел машину обратно к дому Овсянкина, у ворот увидел «Ниссан» начальника РОВД, объехал его и встал на прежнее место.

Когда Корнов зашел в кабинет, офицеры обсуждали предложение Гарина перевезти Голеву сюда же, в дом Овсянкина, чтобы она не оставалась в неохраняемом медпункте. Да, у нее, конечно, был телефон, но успеет ли женщина позвонить, сможет ли адекватно среагировать на угрозу молодой полицейский из ППС, временно направленный в село в качестве участкового?

Корнов поприветствовал начальника РОВД и сказал:

— Не надо никого перевозить.

— Почему? — осведомился Уланов. — Ты что-то сумел услышать?

— И записать, — заявил старший лейтенант, положил на стол планшет и включил его.

Офицеры прослушали весьма интересную беседу бывшего главы района с начальником своей личной охраны.

Запись закончилась. Все переглянулись.

— Я немедленно вызываю группу захвата и беру Огурцова с компанией, — проговорил Гарин.

Уланов взглянул на него и спросил:

— Ты ничего, Боря, не забыл?

— А что?

— То, что мы действуем нелегально. Конечно, эта информация очень важна для нас, но не представляет никакой ценности для следствия, так как получена незаконным путем. Она не может быть использована в суде.

— Но не позволять же бандитам убивать людей?

— Им уже позволили. В этом твоей вины нет. А с других не спросишь. Давайте еще раз прослушаем запись.

Так офицеры и сделали.

После этого Уланов твердо сказал:

— Отрабатываем план «Б». Прошу внимания. Завтра… — Он объяснил задачу своим людям.

Гарин сидел и слушал, затем спросил:

— Для РОВД ты работу не предлагаешь?

Уланов улыбнулся и ответил:

— Для РОВД нет. А вот для тебя лично найду.

— Ну хоть так, а то сижу тут зазря, глазами хлопаю. Но должен сказать, что ваша идея отдает откровенной уголовщиной. За такие лихие дела вам светит до пятнадцати лет лишения свободы.

— Боря, я и сам знаю все те статьи, которые могут быть применены к нам. Ты лучше растолкуй нам, почему вся ваша правоохранительная система не в состоянии привлечь к уголовной ответственности членов организованной преступной группы, — сказал Роман.

— Ладно! Если нет другого выхода, то будем действовать по вашему плану. Если сядем сами, то вместе.

— Не беспокойся. Тебе ничто не грозит.

— А вам?

— А это уже наше дело. Так, парни?

Корнов и Лазарев кивнули в знак согласия, потом прапорщик проговорил:

— Если бы вы знали, товарищ подполковник, какими методами нам приходилось работать против террористов, прикрытых законом, то не упоминали бы Уголовный кодекс. Оставьте его для тех, кто портит жизнь обычным мирным людям.