за Бога. Но гнала их с себя сама земля, не хотела принимать обратно. Напал на вельдов жестокий мор, никого не щадил. Не родили их поля, скрывался зверь в лесу от их стрел и силков, уплывала рыба из их сетей. Не стало им спокойной жизни, а уж подавно той, которую сулил погибший в той схватке от руки брата Воин. А потому пустились вельды в путь и кочевали до тех пор, пока не смешалась их кровь с кровью чужеземцев, не истаяла и не затерялась в глубине веков.

Много лет о них никто не слышал, пока не появился тот, кто смог снова собрать остатки племени вместе. Пришли они, чтобы вернуть себе то, что принадлежало им давным-давно. И говорят, сильнее они, чем были раньше…

— Достаточно! — прервал сказителя Кирилл.

Краснобай перестал перебирать струны и взглянул на правителя. Смолкла мелодия, сопровождавшая его сказ. Кмети, до того слушавшие, затаив дыхание, недоуменно запереглядывались.

— Чем же не по нраву пришлась тебе моя история, княже?

— Ты мне скажи, — хмуро проговорил Кирилл. — Ты воинов моих запугивать сюда пришёл? Или боевой дух поднимать?

— Я пришёл сказать, как было когда-то. Только и всего, — развёл руками певец. — Правда, она лишней не будет.

— Правда, она вон, за околицей. В вельдском лагере, — князь поднялся и оправил плащ. — Любой из тривичей расскажет тебе правду, да такую, что волосы на голове зашевелятся. Нет у нас воинов силы невиданной, дарованной Богами. Все они — обычные мужи, которые всего-то хотят защитить то, что им дорого. А справедливые Боги даровали мне три с половиной тысячи воинов против семи — вельдов. И земля что-то пока не содрогнулась, не разверзлась, чтобы поглотить нашего врага. А ты нам тут басни травишь. Да и к тому ж славишь древнеров, которые делают всё из-под палки, и на помощь которых я и не рассчитывал. Так что и не знаю даже, радоваться тому, что они приехали, иль нет. Вот, где правда!

Сидящие среди ратников древнеры негодующе загомонили. Только громко высказывать недовольство правителю никто из них не стал, а под его взглядом они и вовсе смокли, как один. Может, потому что не было с ними предводителя Маха. А может, потому что они и сами понимали, что нынче мало походят на тех славных предков, о которых поведал Краснобай.

Не встретив возражений ни от самого сказителя, ни от кметей, Кирилл ушёл. Вместе с тем потухло веселье в глазах воинов, стихли разговоры и шутки, и почти никто уже не слушал песен Краснобая, которые тот завёл было, чтобы сгладить случившееся с правителем недопонимание.

Мало-помалу ватажники начали расходиться.

Утром, когда бодрствовали только озябшие часовые да отроки, что в походных поварнях под открытым небом готовили еду для войска, Краснобай покинул лагерь. Млада столкнулась с ним, возвращаясь с разминки. Знать, певец только лишь дождался, как начнет светлеть небо, закинул за спину свои гусли на ремне и, никому ничего не говоря, двинулся по тропе к деревне. Они едва смогли разойтись с ним на узкой дорожке.

Краснобай уже прошёл мимо, и почти стих скрип его шагов, как донеслись в спину Младе слова:

— Ты береги князя. Ему это понадобится. Ой как понадобится…

Она обернулась, но сказителя и след простыл, будто бы давно уж он скрылся вдалеке. Может, в Ракитке его встретят радушнее.

И не успела ещё Млада дойти до оставленной после сна палатки, как тишину нарушил далёкий стук копыт по снегу. Он нарастал, торопливый и несущий в себе предчувствие неладного. Затем безмолвие разрезали отрывистые приказы на верегском и немерсокм, обращённые, видно, к дозорным.

Первым перед Младой возник Хальвдан, растрёпанный от скачки и злой до крайности. Он лишь мельком глянул в её сторону и прямиком направился к шатру князя.

— Здрав будь, воевода, — громко поздоровалась она.

Верег придержал шаг.

— И тебе не хворать. Мне тут сказали, древнеры вчера соизволили пожаловать?

Млада кивнула, подходя ближе.

— Уже к ночи.

— Много?

— Полтыщи человек или чуть меньше.

Хальвдан выругался сквозь зубы и пошёл дальше. За ним потянулись и его ватажники. Казалось, они едва передвигают ноги. Знать, воевода заставил их провести в седле всю ночь без продыху. О том говорил и измученный вид коней, которых отроки уводили прочь.

А вот с верегским отрядом, похоже, никого больше не приехало. Стало быть, ополчение они так и не отыскали. Но и, судя по тому, как скоро вернулись, далеко на восток забираться тоже не стали. Что же заставило их повернуть обратно?

Млада сильнее запахнулась в кожух, втягивая голову в воротник, догнала Вагни и пристроилась вслед за ним. Когда они ещё только подходили к шатру Кирилла, оттуда раздался его негодующий возглас, но тут же прервался спокойным и усталым голосом Хальвдана. О чём они в этот миг говорили, невозможно было разобрать. Только сразу стало понятно, что никаких хороших вестей верег не принёс. Встревоженный Бажан, наспех накидывая на плечи кожух, прошёл из своего шатра в княжеский. За ним семенил отрок, который, видно, и сообщил ему о приказе явиться к правителю. Разговоры и вовсе утихли, скатившись в неразборчивое бормотание.

Всеобщее беспокойство нарастало с каждым мгновением. Кмети выбирались на улицу, хмурясь спросонья и озадаченно переговариваясь. Некоторые подходили к верегам, которые полукольцом выстроились у старшинских шатров, чтобы узнать, чего князь так разъярился, но те только мотали головами на все расспросы и огрызались на особо настойчивых.

Млада тоже решила попытать счастья и обратилась к сотнику Вагни.

— Что стряслось? — спросила она, зябко потирая ладони и кивая на шатёр князя.

Обычно приветливый верег только мрачно глянул, повёл плечом и отвернулся.

— Покамест не велено ничего говорить.

— Да ну? Неужто и мне не скажешь? — Млада лукаво прищурилась и улыбнулась. — Я не из болтливых. Знаешь ведь.

Тот ещё раз смерил её взглядом и вздохнул.

— И тебе не скажу, Млада, — его акцент вдруг стал заметнее. — Не надо на меня так смотреть.

Вот ведь какой упрямый. Но осуждать воинов не было смысла. Все они выполняли приказ своего предводителя. Млада ещё немного постояла у Вагни