Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джек поднял руки.
– Ничего.
– Ну уж нет, говори.
– Уж очень все… интенсивно, – пробормотал Джек. Зоя непонимающе уставилась на него.
– Интенсивно? Он развел руками.
– Ну да, то есть…
Зоя рассмеялась, и Джек снова заметил невеселые огоньки в ее глазах.
– Ты только что объяснился мне в любви. Так что прости уж за интенсивность.
Она отъехала на стуле от кровати и встала. Джек потянулся за ней, но она его оттолкнула.
– Уходишь?
Он увидел, как она смахнула слезу со щеки.
– Не могу остаться.
Джек проводил Зою взглядом, и каждый ее шаг отзывался в нем болью, которую – он это знал – придется убивать морфием.
На следующий день, в часы посещения, Джек не спускал глаз с дверей. Он ждал каждый день, но Зоя больше не пришла ни разу.
Через две недели, когда ему еще продолжали колоть обезболивающие, врачи перевели его на программу интенсивной физиотерапии. Джек сидел в кресле-каталке в главном вестибюле больницы и ждал медсестру. Он вытащил из кармана мобильник, хотел ей позвонить, но засмотрелся на игровое шоу, подняв голову к кронштейну, на котором был подвешен телевизор.
Звонить сестре он передумал и набрал совсем другой номер. В трубке услышал прерывистое дыхание: похоже, ему ответили на бегу.
– Да?
– Это я, – сказал Джек. Воцарилась долгая пауза.
– Я стерла твой номер, – наконец ответила Кейт.
– Я бы поступил так же.
– Понятно.
– Я обидел тебя.
– Все нормально. Слушай, у меня пробежка…
– Кейт, пожалуйста. Я хочу объяснить. У меня было сотрясение мозга. Контузия. Я тебя даже не сразу вспомнил.
– Зато вспомнил Зою.
– Тоже не сразу. А потом она не давала о себе забыть. Еще одна долгая пауза. Только слышен был шум машин.
– А сейчас ты как? – спросила Кейт.
– Не знаю. Совсем недавно я был самым быстрым гонщиком на свете, а теперь сижу в инвалидном кресле, и у меня… сейчас проверю карманы… девять фунтов и сорок пенсов, четырехмиллиметровый шестигранный ключ и три таблетки парацетамола. Мне потребуется еще одна операция на ноге. Еще у меня трещины в позвонках. Буду ли я снова гоняться? Врач говорит – пятьдесят на пятьдесят.
– Черт. Мне очень жаль.
– Не стоит меня жалеть. Все это мелочи жизни. Один взмах веничка для взбивания яиц – и все будет в ажуре.
Кейт засмеялась.
– Доктора не обещали вылечить тебя от самомнения?
– Нет, боюсь, что я хроник. Совершенно неоперабельно.
– А ты совершенно невозможен.
– Как у тебя как дела? – осторожно спросил Джек. – Хорошо?
Кейт вздохнула.
– Целую неделю я себя ненавидела, потом целую неделю ненавидела Зою и еще неделю – тебя. Только-только стала приходить в себя.
– Похоже, я вовремя позвонил.
– Прекрати. Ты с ней встречаешься?
– Нет.
– Между вами что-то было?
– Ничего хорошего.
– И теперь ты звонишь мне?
– Ну… ты единственная знакомая англичанка, которая не пыталась меня убить.
Кейт опять засмеялась.
– Почему ты думаешь, что я этого не сделаю?
– Я совершил ошибку, – после паузы заговорил Джек. – Обманулся. И мне ужасно жаль, что так вышло. Я звоню, чтобы сказать об этом. Желаю тебе удачи, и будь осторожнее с Зоей. Она ничего, но ради победы способна на многое.
– Спасибо, – коротко ответила на эти слова Кейт.
– Отлично. Еще увидимся, правда? Надеюсь, на треке.
– Ну, поправляйся. Спасибо, что позвонил.
Она повесила трубку. Джек с силой сжал хромированные ободья колес, повернул их и задумался: «Интересно, а как себя ощущают те, кто участвует в гонках на таких штуковинах? Наверное, не так уж плохо. Обзавестись суперсовременным креслом с аэродинамической формой, самоориентирующимися колесами… Пожалуй, можно гонять, как на „Формуле-1“». Джек сидел и представлял себе такие гонки. Шло время. Действие обезболивающих слабело. Он посмотрел на
свой мобильник, вспомнил голос Кейт, и у него в груди образовалась печальная пустота. Разболелась нога, лежащая на приподнятой подножке.
Впервые в жизни Джек почувствовал себя слабым. С тяжелым вздохом он привалился к обшарпанной виниловой спинке кресла и поднял глаза на экран телевизора. Двое участников шоу, вооруженных считывателями штрих-кодов, угадывали цены всевозможных товаров. Джек немного понаблюдал за игрой – вдруг пригодится, если придется расстаться с гонками.
И тут зазвонил мобильник.
– Послушай, – сказала Кейт. – Ты где?
– В больнице. Морально готовлюсь звонить предкам, чтобы они меня отсюда забрали.
– Пока не звони, – попросила Кейт. – Сиди там, где сидишь.
Через два часа она уже входила в вестибюль в своем спортивном костюме.
– Я, конечно, дура, что приехала, – смущенно улыбаясь, проговорила она. – Два раза останавливалась на М6. Чуть не повернула обратно.
– Ты потрясающе выглядишь, – сказал Джек.
– А ты дерьмово, – ответила Кейт.
Разговаривали они мало. По дороге на север в стареньком «фольксваген-гольфе» слушали «Радио-2». Машину Кейт одолжила у друга с работы. Когда проезжали Престон, взошло солнце, а из динамиков полилась песня «Робкая улыбка». Джек положил руку на колено Кейт. Она спокойно сняла его руку, не спуская глаз с дороги. Джеку понравилось, как она ведет машину: Кейт сидела очень близко к рулю и держала руки на самом его верху. Сдвинув брови, она смотрела в ветровое стекло так внимательно, словно ехала по пересеченной местности, а не по ровной прямой полосе асфальта с аккуратной разметкой полос. Машин на дороге было немного, и все они двигались примерно с такой же скоростью, как Кейт.
Только потом Джек узнал, что у нее что-то случилось с линзами, и ей не хотелось, чтобы он увидел ее в очках.
А тогда он сказал:
– Ты ведешь машину как старая леди.
– Старая леди тебя бы в машину не взяла, – помолчав, ответила Кейт.
Когда они остановились выпить кофе на станции автосервиса, пришлось вытаскивать из багажника инвалидное кресло и помогать Джеку пересесть в него. Джек въехал в туалет для инвалидов, остановил коляску рядом с высоким фаянсовым унитазом, развернул ее на сто восемьдесят градусов и перебрался на унитаз. Он мочился сидя, держась за широкие хромированные поручни, и старался не думать о том, сколько задниц, измученных пролежнями, оправлялось здесь до него. Когда он ехал обратно на парковку, к колесу прилепился кусок собачьей какашки, и Джек испачкал правую руку. Сев в машину, он стал вытирать руку платком, который выдала ему Кейт, а она в это время завела пространную речь про то, что ничего ему не обещает. Похоже, Кейт репетировала ее все время, пока они ехали на юг.