Гален пропустил ее слова мимо ушей.

— В течение тысячелетий джедаи фактически владели исключительными правами на кристаллы, кроме тех редких случаев, когда их находили посторонние и они попадали на черный рынок. Не хотелось бы этого говорить, но есть причины полагать, что джедаи отказались поделиться секретами кристаллов, опасаясь лишиться части своего могущества.

— Ни за что не поверю, — ошеломленно покачала головой Лира.

— Это вполне соответствует тому, как они повели себя в конце войны, — уже спокойнее сказал Гален. — Покушение на Императора вполне могло быть попыткой обеспечить себе элитный статус и власть.

Слова Галена показались Лире знакомыми, и она вдруг вспомнила, где и когда их слышала: на Канзи, вскоре после того, как Орсон показал кристаллы кайбера, Гален прямо спросил его, не использовались ли они когда-то для питания световых мечей.

«И что с того? — ответил тогда Орсон. — Джедаи вели свою отдельную войну — и проиграли».

Лира с этим не согласилась, о чем и сказала.

«Полагаешь, Император мог сфальсифицировать события, происшедшие в его кабинете? Ты видела его после столкновения с предателями? Видела, что они с ним сделали?»

Гален тогда вмешался, сказав, что в словах Императора никто не сомневается, но Орсон не собирался так просто отступать.

«Они обрекли себя на поражение, цепляясь за свои давно устаревшие традиции, вместо того чтобы принять науку новой эпохи, — продолжал он, обращаясь к Лире. — Только представь, сколько добра они могли бы принести, если бы были готовы поделиться своими секретами, вместо того чтобы позволить втянуть себя в войну вопреки собственным принципам. Но у них не осталось выбора, как только они поняли, что их Ордену угрожает один из своих».

А теперь те же слова Орсона повторял Гален, хотя она понимала, что он сам не верит половине сказанного.

Когда на Локори они с Галеном узнали о событиях в кабинете Палпатина и на всем театре военных действий, они оба сразу же отказались верить официальному объяснению — объяснению, которое дала Империя. Джедаев убивали тысячами, их Храм стал ареной сражения, немногие выжившие разбежались по звездным системам, Сила рассеялась... Лира была убита горем, как от потери близкого родственника, и плакала не переставая. Большинство, однако, были настолько рады концу войны, что отнеслись к смертям джедаев так же, как и к жертвам, понесенным клонами Великой армии. За время, показавшееся Лире всего несколькими стандартными неделями, Орден практически превратился в миф, и его мало кто оплакивал. «Новая эпоха», о которой говорил Орсон, наступила, а джедаи стали достоянием истории.

Отчего же так изменился Гален? Или он просто скрывал печаль о судьбе Ордена, оправдывая свое неутолимое желание раскрыть тайны кайбера? Не грозила ли Галену, одержимому жаждой возобновить свои исследования, опасность пойти по неверному пути?

Гален вновь устремил взгляд на массивный кайбер.

— Кто знает, для чего хотел использовать его Дуку?

— Могу предположить, — осторожно заметила Лира. — Дуку напустил на Галактику целую армию дроидов...

— Дуку — несомненное зло, — не глядя на нее, сказал Гален. — Но ответственность, пусть даже историческая, лежит и на джедаях — за их скрытность и утаивание собственных секретов. Теперь же у нас есть возможность раскрыть хотя бы часть их тайн.

Лира вздрогнула, что не ускользнуло от его внимания.

— Наши исследования могут привести к резкой смене всей парадигмы. Беспокойство тут вполне обоснованно.

— До тех пор, пока перемены идут на пользу всем, — с трудом проговорила она. — Таков путь Силы.

Гален кивнул, словно оценивая ее слова.

— Я считаю мнение Ордена вполне здравым, и мы будем соблюдать разумную осторожность. Но кто знает — может, когда-нибудь нам даже удастся добраться до истоков самой Силы?

— Теперь ты уже по-настоящему меня пугаешь, — невольно рассмеялась Лира. Помолчав, она спросила: — Гален, ты вообще хоть сколько-нибудь спал?

— По мере необходимости. Ты же меня знаешь.

— Потому и спрашиваю.

— Ничего, наверстаю, — небрежно отмахнулся он. — Сейчас я не смог бы заснуть, даже если бы хотел. — Он увеличил изображение одной из граней кайбера. — Внутренняя структура не похожа ни на что виденное мной раньше — словно мостик между органикой и неорганикой, нечто столь похожее на живую материю, насколько вообще может быть похож на нее камень. Подозреваю, именно потому джедаи могли взаимодействовать с кайберами с помощью Силы. У нас такой возможности нет, так что придется обойтись научными методами. Однако возникает ощущение, будто кристаллы противятся нашим попыткам исследовать их свойства на квантовом уровне. Эксперименты с применением нейтронной активации и даже плазменной масс-спектрометрии ничего не дали. Мы крайне осторожно накачивали кристаллы различными лазерами и все же сумели получить неожиданный результат — энергию, которой хватило бы для снабжения небольшого населенного пункта в течение стандартной недели. Как я уже объяснял Орсону, главная проблема для нас состоит в том, как преодолеть сопротивление кристаллов.

Лира не пыталась его прерывать, хотя для нее исследования мужа начинали выглядеть скорее как некое подобие алхимии или черной магии, а не как современная наука. Ей стало ясно, что, по сути, он разговаривает сам с собой, пытаясь свести свои умственные процессы к простейшим терминам, понятным для других. Его родители никогда не пробовали ограничить одержимого идеями сына, и в каком-то смысле он сумел добиться успеха благодаря собственному несовершенству. В повседневной жизни он порой изо всех сил старался внести несовершенство в свои рисунки, образ жизни, попытки навести в доме порядок, пытаясь удержаться от чрезмерного увлечения результатами. Когда эта привычка проявлялась в его научных заметках, его теории могли показаться еще более непостижимыми.

Зачастую происходившее в голове Галена невозможно было описать словами, отчего его формулы и уравнения становились понятными лишь немногим. Дело было даже не в том, что он не хотел видеть мир таким, каким его видели другие, — он просто не мог. Он глубже других вглядывался в суть вещей и умел слышать внутренние диалоги и собственные размышления природы.

Лира отошла от пульта, глядя на мужа, а затем отступила еще дальше, окинув взглядом приборы, голопроекторы и экраны, показывавшие под всеми возможными углами гигантский кайбер и носившуюся по коридору Джин. И внезапно ее поразила мысль, что Гален в каком-то смысле вновь оказался в тюрьме — но на сей раз добровольно.

Проект «Небесная мощь» стал чем-то вроде золотой клетки.

Кренник внимательно слушал записи системы наблЮ' дения, переданные из находившегося на Корусанте комплекса «Небесной мощи» на командный модуль на орбите Джеонозиса, несколько раз останавливая воспроизведение и заново проигрывая фрагменты разговора Галена и Лиры.

«Я всего лишь имела в виду, что джедаи никогда не позволили бы, чтобы энергию кристаллов обратили во зло», — говорила Лира.