мерзавец Фарьяб, валялся рядом.

Адриан не спеша подошел ближе и спустил ее наконец на пол, не забыв напомнить:

- От меня ни на шаг.

Редкий случай, когда она не собиралась ему возражать.

А генерал повернулся к брату:

- Дальше я сам.

- Ты спятил!

- Нисколько. Я, - Адриан мотнул головой на каменные двери, от которых фонило магией так, что волосы на руках вставали дыбом, - открою это сам. А ты сейчас отправишься на остров и задержишь его там.

- Брат, - угрожающе понизил голос Лектион и ткнул пальцем в эти двери. - Я должен их видеть! Должен, понимаешь?! Или я не тронусь с места.

- Ты увидишь их. Но открою я сам. Тебя в этот момент не должно быть рядом.

- Брат...

- Все, иди. Потом вернешься.

Лектион некоторое время смотрел на него, потом качнул головой. Через миг его уже там не было. Остались они вдвоем, и в стороне еще лежал обездвиженный Фарьяб. Сразу стало тревожно, а вокруг осязаемо сгустилась тьма.

- Ты доверяешь брату? - спросила Летта тихонько.

- Абсолютно, - Адриан кивнул.

Некоторое время ничего не происходило, а он как будто прислушивался к чему-то внутри себя. Потом подошел к дверям. Извлек из-за пазухи и приложил к небольшому фигурному углублению какой-то металлический предмет, в котором Летта узнала ту самую «железку», которую он тогда забрал  из вороха карт, разбросанных в беспорядке на столе в его палатке.

***

Император меньше всего этого ждал! Но в следующий миг на террасу перед виллой ступил Глава тайной канцелярии и, увидев его там, удивленно спросил:

- Дядя, ты здесь? Что-то случилось?

Племянник очень некстати появился.

Максимилиан ощущал, как будто огненные крючья рвут в куски ту непробиваемую защиту, которой он себя окружил. Добираются до его души. Язва на груди залилась резкой болью. До него как будто дотянулись две нити откуда-то издалека. Из прошлого, которое он от себя отсек вместе со страшной тайной и считал погребенным навсегда.

Но сейчас это прошлое снова ожило.

Две нити. Связь. Братья. Которых он убил. Не знай он, что это невозможно, решил бы что кто-то потревожил гробницу.

Ему срочно нужно было попасть туда!

Но перед ним стоял Лектион. И нехорошая улыбка на губах молодого дракона прямо говорила о том, что он знает. Но сколько ему известно и о чем, еще предстояло выяснить и обернуть это знание против него.

Император не мог рисковать. В открытом бою молодой дракон, хоть у него и меньше опыта, вполне способен победить, потому что на его стороне сила. Нужно было действовать хитростью.

- Странный сигнал пришел отсюда, - проговорил император, принимая вид родственной озабоченности. - Я же отправил Адриана в Бактрию и поневоле почувствовал себя ответственным за его дом. Решил проверить, что происходит. И вот...

Максимилиан оглянулся кругом и спросил у племянника.

- Ты что-нибудь понимаешь?

И тут его снова пронзила резкая боль. А две нити в груди натянулись и нещадно рванули. Императора согнуло, недоуменная полуусмешка превратилась с оскал.

***

Лектион понимающе хмыкнул и подошел ближе. А потом, пристально глядя ему в глаза, спросил:

- Что с тобой, дядя? Что-то болит? Может, тебе помочь?

Император заставил себя выпрямиться и, принимая свой обычный невозмутимый вид, проговорил:

- О чем ты? Со мной все хорошо.

И отвернулся, сцепив руки за спиной. Незыблемый, величественный.

Повисло молчание. Максимилиан понимал, что должен как-то обернуть против племянника его пытливую подозрительность. Боль не отпускала, однако он уже мог владеть собой.

- Кто эти девушки? - спросил он, небрежным жестом указывая на лежавших без чувств охранниц-ливиек.

И тут же добавил:

- Не ожидал от Адриана такой небрежности. Насколько я помню, он привез сюда ту заложницу из Бактрии. А тут какой-то свинарник. Как теперь мне ее найти? Они же все какие-то...

Максимилиан брезгливо поморщился.

Сейчас он был напряжен, как натянутая стрела,  и все время прикидывал силы. Ведь если он сможет напасть внезапно, у него есть шанс. Но тут же отвергал эту идею, как бессмысленную. Молодой дракон силен.

Вот если бы у него был тот яд...

Однако единственный яд, которым сейчас располагал император, - это яд сомнений, которыми он мог бы отравить душу племянника. Придерживаться линии, выработанной однажды. Перевести подозрения на Адриана.

- Хорош эмиссар, он даже не выставил охрану, - пренебрежительно бросил Максимилиан.

- Охрану? - переспросил Глава тайной канцелярии, подходя еще на шаг ближе. - Зачем ему здесь охрана? Ты ведь помнишь, что доступ на этот остров открывает только наша кровь?

Он, казалось, насмехался. Насмехался и смотрел ему в глаза. Максимилиан сделал вид, что не понял намека, и усмехнулся в ответ:

- Я не был здесь очень долго. Разве все упомнишь?

Глава тайной канцелярии кивнул:

- Действительно. Разве все упомнишь?

И вдруг добавил неожиданно:

- А кстати, как ты попал на остров?

- Ты забываешь, что я император, мальчик мой, - надменно проговорил Максимилиан. - И моя кровь открывает доступ куда угодно.

- Конечно, дядя, - Глава тайной канцелярии точно так же сцепил руки за спиной, шагнул в сторону и замер, глядя на него. - Но я не чувствую тут следов твоей крови. Зато я отчетливо ощущаю разлитый в воздухе яд.

Он нарочито потянул носом воздух и зацокал языком:

- Защитный контур взломан, и это похоже на работу наших друзей клириков из Бактрийского храма. Не зря я им не доверял. Как думаешь, у них могли быть счеты с генералом?

***

Император в какой-то миг сошел с лица, черты заострились, а кожа натянулась.

Лектион мрачно хмыкнул про себя. Отвращение? Презрение? Он не знал, что чувствовать. Смотрел в глаза дяди и впервые ясно читал там застарелую ненависть. Но сейчас к этой ненависти примешивался еще и страх.

Глава тайной канцелярии знал, что нельзя загонять зверя в угол. Загнанный в угол зверь будет драться, но если оставить ему лазейку, выход, он побежит туда, куда им нужно. К тому же Лектион еще не был в гробнице отца и не видел воочию. А без этого оставался крохотный шанс, что он мог ошибаться.

И потому, увидев, что дядя изменился в лице, он спросил уже другим тоном:

- Спина? Терпеть не могу сырость. Знаешь, дядя, у меня все начинает ныть в этом влажном климате.

Странное облачко пробежало по лицу императора. Наконец он усмехнулся с видимым облегчением, повел плечами  и сказал:

- Ты прав. Тут как-то сыровато.