– Ты специально оделся так безвкусно?

– Это мой новый стиль, – настаивал Клэнси.

– Разве безвкусица – это стиль? – удивилась Ред.

После того как Клэнси целый час страдал на уроке математики, у него появилось чуть больше мотивации для того, чтобы последовать плану Руби – он вместе с ней пропустит уроки и с радостью позволит ей делать за него домашнее задание по ненавистным предметам.

Они встретились в условленное время и сумели не попасться на глаза Дел и всем остальным их друзьям, чтобы не пришлось ничего объяснять.

– И куда именно мы направляемся? – спросил Клэнси, отстегивая от стойки свой велосипед.

– В кино, – ответила Руби. – В центральном районе идет сеанс, и я хочу на него успеть.

– А почему бы нам не пойти после уроков?

– Потому что его показывают только в обед. Это единственный сеанс, в рамках Твинфордского кинофестиваля.

Клэнси уже сидел в седле велосипеда.

– И как ты собираешься туда попасть? – поинтересовался он.

– Ты подвезешь меня на багажнике, – ответила Руби.

– О боже, ты собираешься меня убить. Руби, ты весишь куда больше, чем сама думаешь, ты в курсе?

– Хватит ныть, ты становишься похож на свою маму.

– Это нечестный прием, – проворчал Клэнси.

Они помчались со всей возможной скоростью. Клэнси был куда сильнее, чем можно было решить по его виду, и, несмотря на все свои жалобы, вез Руби без особых усилий.

– И что такого важного в том фильме? – выкрикнул он, пока они мчались вниз по Авеню-Хилл.

– Там показывают Маленькие Желтые Туфли. Ну помнишь, те, что пропали в вечер показа?

– А, да. Как он там называется, что-то насчет кота, да?

– «Кот, поймавший канарейку». Он был снят в пятидесятые годы. Я ломаю голову, пытаясь понять, зачем кому-то красть эти туфли, если это, конечно, сделал не какой-нибудь чокнутый фанат.

– А, так это твоя работа, – догадался Клэнси. – Я имею в виду, мы поэтому пропускаем уроки?

– Да, это моя работа, – подтвердила Руби. Клэнси несколько приободрился – он не против был пойти на риск, если это было ради благого дела.

Они купили билеты у молодого кассира в модных очках с большими стеклами; на бейджике было написано его имя – Хорас. Потом ребята уселись на свои места в почти пустом кинозале.

Фильм оказался довольно приятным. Это была старомодная романтическая лента с приключениями; приключений в сюжете было не так уж много, но, говоря по правде, их и не должно было быть много. Основная линия была построена на репликах, дерзких и остроумных. А Марго Бардем в этом фильме была просто ослепительна.

Сюжет заключался в том, что танцовщицу по имени Селеста пригласил на свидание некий обходительный мужчина. На самом деле этот мужчина был безжалостным преступником, за которым охотилась банда других таких же отморозков. Они искали некий драгоценный камень и совершенно правильно вычислили, что его украл именно этот тип. Преступник прячет самоцвет в сумочке танцовщицы и сбегает через окно ресторанного туалета, предоставив Селесте платить по счетам – в прямом и переносном смысле. К несчастью для преступника, бандиты ловят его и, как только он выдает им местонахождение камня, убивают.

– Он должен был это предвидеть, – прошептал Клэнси.

– Они никогда не предвидят, – отозвалась Руби.

Естественно, после этого убийцы переносят свое внимание на танцовщицу, и ей приходится бежать. По-прежнему обутая в блестящие желтые туфельки, она скачет по крышам, троллейбусным проводам и так далее. Из-за блеска и стука туфелек ее легко заметить издали.

Остается только гадать, почему женщина не заскочила в магазин и не купила пару кроссовок – это избавило бы ее от кучи неприятностей, однако испортило бы весь сюжет фильма.

– Боже, как громко она кричала, – сказал Клэнси, выходя из кинотеатра. В ушах у него все еще звенело.

– Самый громкий крик в Голливуде, так об этом говорили, – сообщил кассир.

– Это было очень нереалистично, – прокомментировал Клэнси, – но мне понравилось.

– По-моему, она играла куда лучше в «Не называй мое имя», но и сам тот фильм лучше, – сказал кассир. – Это абсолютная классика.

– Нормально, – отмахнулась Руби.

– Единственное, чем знаменита «Канарейка», – продолжал кассир, – тем, что этот фильм сделал Бардем звездой. А звездой она стала потому, что исполняла эти крутые трюки – я хочу сказать, если бы не эти трюки, вряд ли бы кто-то вообще заметил Марго Бардем.

– Не могу согласиться с вами, Хорас, – возразила Руби. – У Марго есть харизма, и это уже немало – она может вести комедийную линию сюжета не хуже любого комедианта, а это не так просто, как кажется.

Хорас пожал плечами.

– Возможно, но я все-таки думаю, что это слабенький фильм – убрать все эти трюки, и от фильма не останется ничего.

Руби и Клэнси вышли на залитую солнцем улицу.

– Ну что, у тебя возникли какие-нибудь идеи насчет того, кто мог украсть туфли?

– Ни единой, – призналась Руби.

– У меня тоже, – сказал Клэнси.

Они поехали обратно к Западному Твинфорду, на Сидрвуд-драйв.

– Так что у тебя за план? – спросил Клэнси. – Как ты отмажешь меня от неприятностей?

– Ты сдавал экзамен по игре на тромбоне, – сообщила Руби.

– Но я же не играю на тромбоне! – возмутился Клэнси.

– Вот именно, так что ничего страшного.

– О небо, – вздохнул Клэнси, – да этот план – просто глупость!

– Что ты имеешь в виду? Никто не заставит тебя ни с того ни с сего играть на тромбоне.

– Это ты так думаешь, – возразил Клэнси. – Помяни мое слово, как только пойдут слухи, что я играю на тромбоне, сразу же выяснится, что мне нужно выступать на школьном концерте.

– Тогда ты изобразишь, что у тебя сломан палец или случился приступ амнезии, – ответила Руби. – Ничего страшного.

– Иногда мне кажется, что во время того падения с обрыва ты ударилась не только рукой, – вздохнул Клэнси. – А какой предлог ты изобрела для себя?

– Я была на физиотерапии, – сообщила Руби, поднимая руку. – Иногда сломанная рука может оказаться полезной.

– У тебя есть законный предлог, а у меня – какая-то гнилая отмазка, – простонал Клэнси, но Руби уже не слушала его.

– Знаешь, Клэнс, высади меня прямо тут, на углу Лаймовой, мне нужно купить пачку жевательной резинки. Увидимся завтра.

Руби спрыгнула с багажника, и Клэнси поехал по направлению к дому, высматривая возможную засаду. Он устал от того, что постоянно боялся услышать позади себя голос парня-гориллы – или чего-нибудь похуже. Можно подумать, не хватало ему прочих тупых неандертальцев, которые вечно слоняются вокруг школы и обзываются нехорошими словами. Хулиганы обычно сбиваются в стаи и выискивают легкую добычу. Клэнси знал, что вполне подходит под описание такой добычи, – и всегда подходил. Он знал это с самого первого своего дня в детском саду, когда впервые оказался среди ровесников.